После занавеса Чеховские мотивы [=После Чехова] | страница 11

Гуров. Кожа пахнет все так же, и руки все такие же…

Анна. Где вы остановились?

Гуров. Где я… что?

Анна. Давно вы здесь? В какой гостинице?

Гуров. В привокзальной.

Анна. Как вы меня испугали! Господи, я же знала, что мы никогда не увидимся…

Гуров. Да вот же я.

Анна. Мне надо купить керосина.

Гуров. Смотрите.

Анна. Для лампы в спальню.

Гуров. Анна, посмотри на меня!

Анна. Когда вы уезжаете?

Гуров. Я тебя поцелую.

Анна. Здесь люди! Вы сошли с ума!

Гуров. Разок.

Анна. Что вы делаете… кругом люди… Дмитрий, заклинаю вас… уезжайте сегодня, сейчас…

Гуров. Один раз.

Анна. Это невозможно… люди смотрят… я приеду к вам в Москву…

Гуров. Один поцелуй.

Анна. Боже мой… клянусь, я приеду в Москву… милый…(Обвивает его руками и быстро целует.)А теперь расстанемся. Митя, я приеду к тебе в Москву. Я напишу тебе на адрес банка. Мы увидимся… в начале месяца… мой милый, дорогой мой…(Берет его лицо в ладони, снова целует.)Я должна идти… О боже, Митенька…

Гуров. А насчет Парголово ты была права.

Анна (не понимает, о чем он).Права?

Гуров. Это не в Италии.

Анна. Нет.

Гуров. В России.

Анна. Ты уверен?

Гуров. Там, где мы с тобой.

Анна. Господи!

Гуров. Я ошибался.

Анна. Нет, нет… в Москве, я обещаю… я тебе клянусь, любовь моя.

Гуров. Значит, в Москве.

Анна (быстро отворачивается). Я стала приезжать к нему в Москву. Раз в два-три месяца. При каждом удобном случае. Николаю я говорила, что еду посоветоваться с профессором насчет женской болезни. Остановившись в гостинице, я тотчас же посылала человека с запиской «Эльф приехал». Наш тайный шифр. Дмитрий любил такие шутки. Вечером он появлялся у меня, а на следующее утро я уезжала обратно в Парголово. (Вспомнила.) Кстати, с глазами у Николая стало гораздо лучше… во всяком случае, не хуже. Он теперь постоянно ходил в темных очках, и они с Ялтой много гуляли. Вскоре его перевели из губернского правления в земскую управу… или из управы в правление… (махнула рукой) ах, все равно! Его тронуло внимание начальства. Что касается «московского профессора по женским болезням»… не думаю, что он в это поверил, скорее делал вид.

Гуров. Прежде я никогда не вел двойную жизнь. Оказывается, это очень просто — в каком-то смысле. С одной стороны, ничего не изменилось: служба в банке, споры в клубе, семья, клиенты, юбилеи… все явно, и все обман.

А с другой стороны, наша жизнь вдвоем: бурная, полная восторгов и терзаний, пьянящая, как всякая тайна. Она захватила меня и швырнула в сумасшедший водоворот. И эту жизнь я считал настоящей, да, в сущности, так оно и было.