Веннер(читает). Евангелие…
Мэри. Оно принадлежало моему отцу.
Веннер. О нет, Мэри! Я… Мне эта волынка не по душе… Вы бы сами возненавидели меня в ореоле святости!
Мэри(очень серьезно). Возьмите, чтобы хоть доставить мне удовольствие. В конце концов это прекрасная литература.
Пауза.
Веннер. Ну ладно. (Берет книжку и хочет положить на стол.)
Мэри(с нервной усмешкой). Не обращайтесь с ней, как с горячей картошкой.
Веннер. А что мне с ней делать?
Мэри. Делайте то, что мой отец. Откройте и ткните наугад пальцем в строчку.
Веннер. Мой отец делал то же самое. Он старался таким путем вернуть счастье семье.
Мэри. Ну, пожалуйста.
Веннер(неохотно). Что ж, доктор, я должен принять это противное лекарство? (Открывает евангелие, зажмуривает глаза и тычет пальцем.)
Мэри. Что там сказано?
Веннер(по-прежнему с закрытыми глазами). Паршивая овца… в три часа тридцать минут.
Мэри. Не шутите, дорогой!
Веннер(читает). «Точно так, кажется, было и прежде». Ну, это для начала не годится.
Мэри(с невольной улыбкой). Вы безнадежны, Поль. Но обещайте мне хоть иногда понемногу читать эту книгу… ради меня.
Входит Друэтт. Веннер кладет евангелие в карман пиджака.
(Глядя на часы.) Боже правый! Уже почти три! А я сказала сестре, чтобы гипсовая повязка была готова ровно в три. Я должна бежать в палату.
Веннер. Вспоминайте меня, когда будете витать в облаках.
Мэри. Без этого я бы не могла витать. (Выходит в дверь в глубине сцены.)
Друэтт. Я должен поздравить вас, Веннер. Это ребенок — олицетворение счастья.
Веннер. Вы так думаете?
Друэтт(спокойно). Правда, не пройдет и трех месяцев, как вы разобьете ее сердце.
Веннер(сердито). Почему, черт возьми, вы так думаете?
Друэтт. Скажите, вы собираетесь вскоре уехать отсюда с колониальным шлемом в одной руке и с бубном в другой?
Веннер(помолчав). Нет, не собираюсь.
Друэтт. Вы сказали ей об этом?
Веннер. Конечно, нет!
Друэтт. Почему?
Веннер. Тьфу, пропасть, потому что я в нее влюблен!
Друэтт. Откровенно говоря, милый Веннер, вы меня разочаровываете, как психолог. Поймите, вы посвятили себя науке, она — богу… Большего несоответствия еще не было с тех пор, как впервые в Эдеме прозвучал голос создателя.
Веннер. Поймите, я ничего не могу с собой поделать, и все-таки я люблю ее. Если мы пойдем на уступки друг другу, то убежден, выход будет найден.
Друэтт. Не воображайте, что вам удастся ее переубедить. Она непоколебима. А что касается другой стороны, то, если вы надеетесь…
Веннер. Заткнитесь. О, простите, Друэтт!
