– Это Дэви?
Но больше Энни не могла говорить. С тяжелым сердцем несла она домой Дору. Ее радость от того, что она нашла Дору целой и невредимой, омрачалась болью из-за поступка Дэви. То, что он запер Дору эту выходку еще можно было простить. Но Дэви солгал, он хладнокровно врал им. Это выглядело отвратительно, и закрыть на это глаза Энни не могла. Ей хотелось сесть и разрыдаться от горя. Она очень полюбила Дэви, и меру этой любви она сама не знала до этой минуты. Ей было невыносимо больно увидеть, как это мальчик намеренно ее обманул.
Марилла выслушала рассказ Энни в глубоком молчании, не сулившем Дэви ничего хорошего. Мистер Барри рассмеялся и посоветовал как следует выдрать Дэви.
После его ухода Энни успокоила и согрела плачущую и дрожащую Дору, накормила ее ужином и уложила в постель. Затем она вернулась на кухню как раз в тот момент, когда Марилла с сердитым выражением лица вводила туда, а точнее – втаскивала, упирающегося, испачканного в паутине Дэви, которого только что отыскала в самом темной углу стойла.
Марилла вытолкнула Дэви на середину кухни, а сама села у окна, Энни, размякшая и безвольная, села у противоположного окна, а между ними на коврике стоял спиной к Марилле виновник происшествия. Спина его выражала смирение, подавленность, испуг, но хотя его лицо, обращенное к Энни, и несло на себе оттенок сознания вины, тем не менее в глазах читалось молчаливое обращение к Энни: мы, мол, друзья ведь? Он словно знал, что поступил нехорошо и будет наказан, но рассчитывал на то, что позже они с Энни посмеются над всей этой историей.
Но в серых глазах Энни он не увидел и тени улыбки, одно осуждение. Это было что-то новое пугающее и неприятное для него.
– Как ты мог поступить так, Дэви? – суровым голосом спросила Энни.
Дэви поежился.
– Я просто подшутил, для смеху. Тут уже долго такая скучища, что я подумал, что надо для смеха попугать вас как следует. Вот я и…
Несмотря на страх и некоторое раскаяние, Дэви расплылся в улыбке при воспоминании о содеянном.
– Но ты нам солгал, Дэви, – сказала Энни совсем разнесчастным тоном.
Дэви фраза Энни озадачила.
– Что значит «солгал»? Наврал, что ли?
– Я хочу сказать, что ты говорил нам неправду.
– А как же еще-то? – откровенно признался Дэви. – Если б я сказал вам правду, разве вы испугались бы? Вот мне и пришлось.
Страх и напряжение Энни дали себя знать, а отсутствие раскаяния со стороны Дэви оказалось заключительной каплей. Две большие слезы выкатились из ее глаз.
