— Плакала мясницкая, — сказал Вельцев, тяжело дыша, и сплюнул, — плакали три миллиона.
Сев за руль «Кайенна», он сменил размякшие салфетки в паху, отер пальцы и, глядя на лежавший между сиденьями грязный пистолет, думал и вспоминал, к кому можно обратиться за помощью. Все прежние, рабочие варианты, связанные с Митяем, отпадали, кроме них оставались только два: «Склиф» и вытуренный из «Склифа» за наркоту, живший где-то на Трубной однокурсник Оксаны. «Попробуем, для начала, с конца, — решил Вельцев и запустил двигатель, — с Трубной».
На заледенелой под снегом дороге мощный джип шатало от обочины к обочине, а перед самым выездом на Менжинского занесло так, что, развернувшись, он встал на встречной полосе. Вельцев поднял над рулем растопыренную пятерню. Его била крупная дрожь. Живот и левое бедро онемели, в то же время от паха к груди восходил густой жар, от которого мутилось в голове. Вельцев пристукнул ногтем по спортивной баранке: «Ладно. Поправка…»
Добравшись черепашьим ходом до двенадцатиэтажки, он перепутал в последний момент педали газа и тормоза, и врезался в «Гелендваген».
— Черт…
На полдороге между палисадником и сгрудившимися машинами, в конце подкровавленной борозды, лежал лицом вниз один из бойцов троицы. Вельцеву пришлось переступить через него.
Проходя мимо палисадника, он спугнул какого-то зверька, а у подъездного тамбура столкнулся нос к носу с Ланой. Ахнув, девушка отступила со вскинутой, как оружие, ключом-рукоятью. Вельцев протянул к ней открытую трясущуюся ладонь:
— Это я…
В квартире она бережно усадила его на кровать, присела рядом на корточки, заглянула ему под пальто, ткнулась в рукав своей дубленки и горько расплакалась:
— Господи, я… ты меня так…
— В последний раз спрашиваю, — сказал, вымученно улыбаясь, Вельцев, — пойдешь со мной? — Он выпростал из-под полы пистолет и отложил его на ковер. — Вернее, поедешь?
Лана взглянула на него исподлобья:
— Куда? На чем?
— К доктору Айболиту. Машину ведь водишь?
— Слушай… — Сглотнув слезы, она подхватила его под колени и несильно встряхнула. — Тут, в соседнем дворе, фельдшер живет. Он племяннице бабы Агафьи аборт на дому делал. Может, к нему?
— Ты серьезно? — нахмурился Вельцев.
— Постой… — Легко вскочив на ноги, Лана поцеловала его в губы и зашла в кухню, откуда тотчас послышалось щелканье телефонных клавиш.
Вельцев взял зажигалку и впустую щелкал кремнем.
Лана с грохотом бросила трубку и, вернувшись, снова подсела к нему:
