Юность фронтовая | страница 4



— До Кущевской мы целый день шли пешком — никакого транспорта нам не дали. А там, прямо на сборном пункте, попадали в изнеможении в теплушках. Пройти за день сорок километров для новобранцев не так-то просто! Ночью поезд с новобранцами тронулся — нас повезли на Кавказ. Командир предупредил и нас, и машиниста: в случае налета немецкой авиации поезд останавливается, а мы должны разбежаться в разные стороны.

— Эту ночь я не забуду никогда, — Иван Григорьевич задумался. — Я сразу повзрослел на десять лет, впервые так близко увидев смерть. Несколько раз за ночь, заслышав гул самолета, мы на полном ходу выскакивали из теплушек и бежали, куда глаза глядят. Ночью, как водится, глаза от страха велики. Рядом рвались снаряды, падали бомбы, но поезд наш шел благополучно.

После каждого такого налета мы подолгу ждали, когда все соберутся, пересчитывали всех. Машинист давал призывной гудок, чтоб быстрей собрать новобранцев.

Не доезжая станицы Новолеушковской, поезд остановился, мы повыскакивали из вагонов и увидели страшное зрелище: разбитые горящие вагоны, разорванные тела людей, горящие здесь же, в вагонах. Стоны, крики и призывы о помощи. Рядом стояли машины — и санитарные, и военные. Медсестры и солдаты пытались вытащить раненых из огня. Все метались, кричали, стонали… Мы тоже пытались помочь, но нас, в первый раз видевших столько крови, столько человеческого несчастья, самих нужно было приводить в чувство.

Воспоминания нахлынули на ветерана, всколыхнув в памяти все ужасы того первого, страшного дня. Он впал в какое-то минутное оцепенение, на какое-то время даже забыв о внуках, которые сидели тихо, боясь пропустить хоть слово. Иван Григорьевич был любящим отцом и дедом, но вместе с тем и строгим. И сыновья, а теперь и внуки относились к нему и бабушке с уважением и, как сейчас совсем не модно говорить, с почтением. Поэтому, увидев деда в глубокой задумчивости, они терпеливо ждали, когда же он продолжит свой рассказ. А он все сидел и сидел, углубившись в себя: та первая, глубокая боль не отпускала до сих пор.

Тогда, после той первой пережитой трагедии, он понял страдания своей матери, проводившей на фронт старших сыновей и мужа, понял всю наивность своих мыслей по поводу быстрого окончания войны. Сколько народу полегло на бесконечных военных дорогах. Сколько молодых жизней, не вкусивших радостей земного бытия, не успевших оставить свой след в летописи войны, погибли.

Иван Григорьевич тогда впервые задумался о том, как хрупка человеческая жизнь, и стал больше ценить свою, и чужую. Может быть, открывшаяся тогда ему истина и стала отправной точкой в выборе профессии? Всю свою жизнь он пытался защищать человеческую жизнь и достоинство от всевозможных посягательств.