Дашу прикрепили учиться к Василисе Крутояровой. Муж Василисы пьяным замерз на улице в зимнюю ночь. Осталось трое ребят. Василиса приходила на завод в залатанном платье, черными шнурками связывала на затылке тощие косицы. Руки у нее были грубые, обветренные, с длинными и грязными ногтями.
— Чему я научу? — неприветливо проговорила Василиса, когда мастер привел к ней Дашу. — Сама ничего не умею.
— Тебя учили, и ты учи, — велел мастер.
— Пусть глядит, — равнодушно согласилась Василиса.
Даша тенью ходила за ней, глядела на руки, поворачивающие вентили, из-за плеча читала записи в графике, помогала снимать с гребенок готовый золотистый каучук. Ей хотелось тронуть вентили, похожие на игрушечные тележные колеса. Но она не просила — ждала, когда Василиса сама позволит.
— Мужик-то есть у тебя? — спросила однажды Василиса.
— Есть.
— Гуляет, поди, теперь с бабами.
— Нет. Он ко мне приверженный, ни на кого не поглядит.
— Не верю я. Мой таскался. Девка тут одна есть — он с ней ребенка прижил. В детдом она сдала мальчишку, а я забрала себе. На что сиротой расти? Мои девчонки по отцу ему сестры, а что мать — стерва, свое дите не жалеет, так ведь он не виноват.
— Мягкая ты сердцем.
— Раньше мягкая была. Теперь высохла. То на мужа все злилась. Теперь нужда замаяла. Денег не хватает, ребятишки одеты-обуты кой-как... У маленького — рахит, без материнского молока рос.
С этого дня стали Василиса и Даша ближе друг к другу, и учеба пошла легче. Дождалась Даша — доверила ей Василиса поворачивать вентили. Сама стояла рядом, с опаской следила за ученицей.
— Тихо-тихо, самую капельку поверни, больно они ходкие...
Ярославль, старинный город над Волгой... Велик, наряден в чистой снежной шубе казался он серебровцам, когда бродили вечерами по освещенным его улицам.
— Куда Серебровску до Ярославля, — говорила Люба.
— Куда Ярославлю до Москвы, — возражала ей Дора.
— Уж Москва, так Москва...
И начинали наперебой вспоминать Красную площадь, Мавзолей Ленина, Большой театр, Москву-реку и всякие потешные истории, которые с ними приключились в столице.
— Помните, как Дору милиционер задержал?
— Не ходи, где не положено!
— Ой, господи. Еще улицу не смей перейти, где надобно...
— А Люба-то... В четыре часа ночи заявилась.
— Вспомню, как плутала по Москве — и теперь ноги гудут.
— Все ничего. А вот как Настю тогда трамвай не задавил...
— Кабы старик не отдернул — конец.
— Ты, Настя, из благодарности замуж бы за него вышла.
— Уж лучше — под трамвай, — хохотала Настя.
