— Ох, глупые люди, — сказала Марфа. — И Дубравин глупый, и ты тоже. Людям жить негде, бараков и тех не вдосталь построено, а вы — цветы.
И тут Ольга в первый раз вмешалась в разговор, резко вскинув маленькую голову с торчащими из-под мальчишеской шапчонки короткими волосами.
— Не то говоришь ты, Марфа. Без цветов весна нерадостна. Без цветов душа у человека сохнет. У нас, бывало, в деревне одуванчики да ромашки по всей улице растут. А под окошками мальвы распустятся. Глядеть дивно.
— Вот ты и взялась бы, — посоветовала Даша. — Цветы любишь. И силой не больно крепкая, тяжело тебе на стройке.
— Нет, — покачала головой Ольга. — Не возьмусь. Цветам надо всю жизнь отдавать. А я ее на другое обрекла. Мне на инженера учиться.
— Ты поговори в бараке с девчатами, Дора. Кто согласится — пускай ко мне зайдет.
— На что долгие разговоры? — со своей чуть жестковатой усмешкой проговорила Марфа. — Я возьмусь.
Наум удивленно вскинул густые брови.
— Да ведь ты только что говорила — глупые люди о цветах заботятся.
— Вот и под стать мне, — кивнула Марфа. — За мной большого ума сроду не находили.
Наум с сомнением поглядел в широкое лицо Марфы, испещренное оспинами. И вдруг увидел в этом некрасивом лице с глубокими карими глазами странное сочетание озорства и грусти.
— Ну, что ж, — сказал он, — берись. Поедешь на месяц на курсы цветоводов.
— Ох, будешь ты мне завидовать, Ольга, — сказала Марфа. — На инженера-то учиться — полжизни убьешь. А я, гляди, через месяц ворочусь итеэровкой.
От Наума девчата вернулись без Ольги — осталась Ольга обсудить с комсомольским секретарем неизвестные дела, которые только их двоих касались. Поздно вернулась Ольга в барак. И еще долго не спала — поскрипывал под ней топчан: должно быть, клопы заждались своего ужина да накинулись на гулену.
Утром по пути на завод Дора оказалась рядом с Ольгой.
— Ну, что, и тебе телогрейки на приданое продавать?
Ольга потаенно, радостно засмеялась.
— Мы — без приданого...
— А учебе не помешает?
— Наоборот! — серьезно проговорила Ольга. — Сперва Наум будет работать, а я техникум кончу. Потом я — на завод, а он в Москву, в институт поедет. А когда он вернется инженером...
Но тут Настя, не выдержав, перебила.
— Ты как замуж-то выйдешь, — посоветовала она, — над кроватью бумажку повесь: «Я — замужем за Наумом Нечаевым». А то, над задачками маракуя, позабудешь, что мужняя жена.
Прожорлива была стройка. Везли и везли ей поезда железо, кирпич, гравий, песок, цемент, глотала она целые горы материалов, и все было мало, все мало... Подошел трудный час, случился перебой с кирпичом, не стало работы у каменщиков. Замерла жизнь на недостроенных стенах заводских корпусов.
