Вечером Василий пришел к Даше в гости. Маруська мигом слетала к шинкарке и принесла спирту. Шинкарки в Серебровске самогон не гнали, а торговали краденым спиртом, со спиртзавода. Спиртзавод сейчас расширяли — из спирта, говорили, и будут потом делать каучук. А пока делали водку, и кто умел, наживался при ловком случае.
Вскоре большая сковорода картошки, хлеб — горкой на тарелке, без нормы, две бутылки разведенного спирту, одна — подкрашенная вареньем, стояли в горнице на столе. У Василия сыскался кусок свиного соленого сала. Хозяйку пригласили. Словом — пир.
— Ну, будь здоров на сто годов, Вася, — сказала Маруська, поднимая рюмку.
Надо бы Даше здравицу-то сказать, но Маруська вперед выскочила.
Даша давно не пила. Маруська хоть и подкрасила спирт, но развела крепко. Блаженный туман застилал Даше глаза, она глядела сбоку на сидевшего рядом Василия, слышала его знакомый басовитый голос и едва понимала, о чем он говорит.
...— Продали в Сосновске поросят — тут на площади собрание. Парень ваш, этакий рослый да голосистый, на телегу влез. «Прорыв, кричит, на стройке. Помогайте!» Я было хотел у Хомутова спроситься, не поехать ли, мол. А он сам. «Поезжай», — говорит.
— Кабы не продавал поросят, и с Дашкой не повидался бы, — заметила Маруська.
— Жених, что ли? — хрипловато и неприязненно спросила Ксения.
— Любовь у них, — объяснила Маруська, — давно уж.
— Кто в любви тешится, а кто горе моет, — с горьким вздохом заметила Ксения. — Муж помер. Сынка крохотного скарлатина съела. Возле них живу, тут они оба, на этом кладбище захоронены, рядом лежат.
— Кладбищу — конец, — сказала Маруська. — Вчера в котловане гроб откопали. Придется тебе в другое место кочевать, да и покойникам твоим тоже.
— И мертвым нету покою, — сокрушенно проговорила Ксения. — Что творится, что творится... Как господь терпит...
— Погоди, Ксения, — оборвала ее Маруська. — Дай с земляком наговориться. — И обернулась к Василию: — Ну, как там, в Леоновке? Цветет колхоз?
— Цветет не цветет, а назад повороту не будет, — твердо проговорил Василий.
— А чего, мерещится кому обратный поворот?
— Многим мерещится, — сказал Василий. — Митрохинский племянник Сидорка молотилку облил керосином да поджег.
