— Покушать желаете, Иван Иванович?
— Да, приготовь что-нибудь побыстрей, Маруся, — озабоченно проговорил Дубравин.
— Самое быстрое — яичница с салом.
— Все равно.
Маруська неуклюже поклонилась, более мотнув задом, чем головой, и побежала на кухню. А Дубравин с приезжими принялся обсуждать какое-то дело. Даша краем уха слышала спор. Всего не поняла, только видела, что все сердились — и Дубравин и приезжие.
— Мы ехали на стройку, а не на курорт, — раздраженно говорил черный.
— Кладчики сейчас везде нужны, — поддакивал усатый. — Вот как нужны — позарез. — Он провел ладонью по шее. — Нас на Урале ждут, а мы тут без дела сидим.
— Я прошу вас подождать несколько дней, — сказал Дубравин.
— Пять тысяч кубометров земли вы не вынете одним взмахом. На это минимум нужен месяц.
— Потерпите несколько дней, — настойчиво повторил Дубравин.
— Конкретно? — спросил усатый.
Дубравин немного помолчал, что-то прикидывая в уме.
— Пять, — сказал он. — Пять дней, не больше. Но мы постараемся управиться за четыре.
Черный пожал плечами. Усатый недоверчиво крякнул. Тут Маруська как раз принесла на подносе три сковородки с яичницей.
— Под коньячок бы такую яишенку, — мечтательно проговорил черный.
Маруська вопросительно взглянула на Дубравина. Начальник стройки чуть двинул ресницами. Маруське достаточно было этого, она бегом кинулась к шкафу, расстегивая халат, чтобы достать из кармана платья ключ.
Минуты не прошло, как появилась на столе бутылка коньяку и три граненые рюмочки.
В тот день Дубравина больше не видели на стройке: поехал по деревням срочно вербовать колхозников с лошадьми. Сам поехал. Комсомольского секретаря Наума Нечаева послал. Дору Медведеву. Всего человек десять.
Для Даши Дубравин был человеком, которому завод строить так же просто и обычно, как ей мыть тарелки. Не раз слышала она разгоравшиеся в столовке споры между инженерами по разным вопросам строительства. Когда не могли договориться между собой, кто-нибудь говорил: «Надо идти к Дубравину». И Дубравин решал спор, как нужно, точно у него хранились ключи от всех трудных задач и вопросов.
Даша не знала, и никто на стройке не знал, сколько папирос выкурил Дубравин в бессонные ночи, терзаясь тревогами и сомнениями. Он строил первый в жизни завод, не будучи строителем.
Пообещав кладчикам через пять дней подготовить котлован, Дубравин знал, что эта задача — на грани непосильной. Но для него, коммуниста, слово «надо», сказанное самому себе, становилось приказом, и он собирал всю волю и огромным напряжением мысли искал путь, чтобы непосильное сделать посильным.
