— Солнце встает там, куда смотрят мои глаза. И я ищу того, кто живет в моем сердце! Кто может помешать мне? Вы, сопки? Разве ты, солнце? Нет?
— Не-ет, — откликнулась утренняя тайга. — Не-ет.
— Я хорошо слышу ваш голос! Но где его искать?.. Может, он в своей юрте...
Девушка встрепенулась, жадными глазами взглянула на сопку, из-за которой вырвалось солнце и которая безмолвно преграждала путь к стойбищу.
— Нет. Я не могу идти туда сейчас! — она упрямо сдвинула брови. — Если сын Луксана в своей юрте, я скоро увижу его. Я должна идти следом соболя, чтобы не вернуться с пустыми руками.
Но сердце, сердце говорило другое. Оно бунтовало, звало совсем в обратную сторону! Туда, куда по-прежнему упрямо рвался след собаки. Урен боролась и наконец уступила.
— Я немного пройду следом маленькой воды. Совсем немного и вернусь обратно...
Но она делала шаг за шагом, не имея сил вернуться назад, пока не вышла к узкому, забитому водой и снегом ущелью. Ключ кипел. С вершины наплывала желтоватая наледь, обсасывала снег, сплавляя его в ледяную корку и устремляясь уже скользким руслом дальше. Ниже ущелье переходило в широкий обрывистый распадок, на дне которого торчали вершины затопленных кедров.
Местность была незнакомой. Урен никогда не видела этого ключа. Значит, зашла далеко. Да, ее отделяют от стойбища целые сутки пути! Вон по ту сторону ключа поднимаются белые горы. Это самые высокие горы в тайге — Анугли. Урен там никогда не бывала, но много слышала о них, что не следовало передавать незнакомым людям. Белые сопки грозны и пугают своей неприступностью...
Но что ее удерживает у этого ручья? Она пристально смотрит вниз: там возвышается голая скала! Чем она манит к себе? Почему сердце рвется к ней?.. Костер! Там, над лесом, поднимается дым!.. Урен вздрогнула. Однако второй раз за сутки ей пришлось разочароваться. То было зябкое дыхание кипевшего ключа. Легким куржаком оно плыло над лесом, цеплялось за скалу, растворялось...
Девушка снова рассердилась на себя.
— Я бегаю по сопкам, как та маленькая девчонка Урен бегала за своей тенью. Вычелан! — позвала Урен решительным голосом. — Вычелан!..
«Дррррр-ррр-кк», — плывет над тайгой трескучая песня желны.
— Вычелан! — еще раз кричит Урен, вслушиваясь в тайгу. Тишина. Девушка сжимает теплое ложе ружья, отрывает взгляд от скалы.
Не оглядываясь, Урен идет обратно. Вот гора, за которой где-то далеко стойбище. Вот и табор. Костер еще дымит. А вот и след соболя...
