Может быть, это только кажется, что и отношение Акрама стало холодно-официальным. Раньше он был очень предупредителен и ласков, охотно объяснял, если она чего-нибудь не знала. Ведь у него столько лет практики за плечами. Теперь он редко заговаривает с ней. А может быть, это совсем не из-за отца, а у него какое-нибудь горе, неприятность? А что, если спросить у него? Ведь они коллеги по работе и должны друг другу оказывать поддержку. Просто стыдно, что она до сих пор не подумала об этом! И однажды вечером, дождавшись, когда Акрам остался один, Нигора зашла к нему в кабинет. Акрам перелистывал «Огонек», внимательно рассматривая цветные фотографии. Когда на пороге появилась Нигора, Акрам отложил журнал в сторону и придал своему лицу подчеркнуто деловое выражение.
— Чем могу служить? — холодно спросил он.
Нигора растерялась и даже забыла, зачем, собственно, пришла.
— Так просто... зашла, — сказала она, виновато улыбаясь.
Нигоре показалось, что глаза Акрама потеплели.
— Акрам Юнусович, у вас в последнее время грустное лицо. Что-нибудь случилось?..
— Доктор Нигора Назаровна, — сказал Акрам, нервно постукивая пальцами по столу, — прошу вас не вмешиваться в мои личные дела. Я не ребенок, в ласке не нуждаюсь, а в женскую дружбу не верю...
— Извините, если помешала, — прошептала она и, опустив голову, вышла из кабинета.
«Ну зачем пошла набиваться со своим сочувствием?» — упрекала себя Нигора. Лицо ее пылало от обиды, от досады на самое себя, она не помнила, как дошла до дому.
Вот, наконец, она в своей комнате. Дешевенькая железная кровать, стол со стопками книг, ученическая стеклянная чернильница и керосиновая лампа. Это единственные ее друзья. Нигора, не раздеваясь, опустилась на стул у окна, прикрыла горящие щеки ладонями. «И Шербек, наверное, такой же, как Акрам! Иначе нашел бы время встретиться. Ходжабеков, конечно, уже успел наговорить ему про отца, и теперь он боится дружить со мной». Нигора достала из стопки книг тетрадь, нашла чистую страничку. «Мамочка, — писала она, — как вы себя чувствуете? Здоров ли дедушка? В прошлый раз вы писали, что дедушка вышел на пенсию и очень скучает обо мне. Скажите дедушке, что ваша Нигора не такая бледная и тихая, какой была в институте. Она поправилась. Так и скажите...» Слезинка упала на последнюю строчку, и буквы расплылись. Дальше Нигора писала, что друзей у нее много, скучать некогда, что живет она у старичков, которые приняли ее, как родную. И работой она довольна. «И все-таки я очень соскучилась о вас и о дедушке... — Нигора всхлипнула. — Я знаю, что вам тяжело, но вы храбрая, выносливая». Как еще можно похвалить ее? «Моя богатырка мамочка! В этот раз я вам послала двести пятьдесят рублей. Это, конечно, мало, но скоро пришлю еще. Мама, я знаю, что вы по вечерам шьете, что глаза ваши устремлены на иголку, а сердце со мной. Обо мне не беспокойтесь. Я ведь говорю, что у меня все хорошо. Если что-нибудь нужно, напишите. Ведь вы сами называли меня своей единственной опорой. Когда же мне заботиться о вас, если не сейчас. Пришел ли ответ на наш запрос об отце? Мама, поцелуйте моего седобородого дедушку. До свидания. Будьте здоровы, мамочка».
