Молчим. Жена гладит по плечу. Слова не нужны, они не помогут. Ничто не поможет. Смерть необратима. Мама. Первая жертва недоначавшейся войны? Или просто пришло время? Не знаю… И никогда не узнаю. Да и какая теперь разница? Случилось.
– Иди спать.
– А ты?
– Я тоже. Две минуты.
Ложусь обратно на кровать. Какая теперь разница? Наверное, никакой…
Ира не уходит. Сидит на краешке. Спасибо, родная, но маму не вернешь, а свою проблему я должен решить сам. И решу. К сожалению, не впервой. Просто нужно немного времени…
15 августа 2012 года
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»
Санечка
– Мама, а посему деда пласет?
– Что ты, Санечка, деда не плачет!
– Нет, пласет! У него плосто слезок нет! Он внутли пласет! Посему, мама?
– Баба Саня умерла.
– Баба Саня холосая! А сто такое умелла?..
Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»
Виктор Юринов (Дед)
Утром первым делом иду в балок спасателей. Бахреддин черный. Он и так-то не слишком светлый, но сейчас…
– Ну как?
– Кери хар! – отвечает старлей. – Витя, спутник не берет, сети нет! А в мире – кери хар! Всю ночь слушали. Душанбе говорила – совсем война. Россия, американцы, китайцы, все дерутся. В Москву, передали, семь боеголовок попало.
– Они что, свечку держали и считали? Про Самару не передавали? И Новосибирск?
– Сина они держали! Передали, что передали, а что они знают, я тебе скажу? Самару не говорили. Новосибирск говорили. Туда тоже стреляли.
– Давно?
– Три часа! А теперь Душанбе замолчала! Уже час молчат!
– А на других каналах?
– Не пробовал.
– Почему?
– Савсем дурной стал! Джамиль! Лови во всем диапазоне, дар куси она та гом!
Сижу, размышляю. Хреновей не придумаешь… Даже если мое предчувствие дало сбой, маме не поможешь. Самару не пропустят. А еще Нижний, Ульяновск, каскад ГЭС. А если она и уцелеет – кто поможет? Это когда мы все уезжали ненадолго, можно было попросить соседей присмотреть. Теперь соседи забудут на второй день. Если сами не убьют ради консервов, которыми у нее забит шкаф в прихожей. А пока туда доберешься, пройдет столько времени… Если еще доберешься… В Москве брат с семьей, что с ними?.. Борька в Новосибе…
Джамиль кого-то поймал и теперь громко кричит в микрофон, а в перерывах внимательно вслушивается в треск приемника. Бахреддин стоит рядом. Потом смачно сплевывает прямо на пол и выходит на улицу. Я за ним.
– Пиндец, Витя! – впервые слышу от него русский мат. – Полный пиндец! Душанбе тоже нет! С Анзоба виден ядерный «гриб»!
