Пришла Тьма. Волк любил Тьму. Во Тьме звуки и запахи становились резче, а видеть он мог почти так же хорошо, как и во время Света.
Далеко впереди чужая волчья стая начала свою вечернюю спевку. И Волк немного загрустил, вспомнив, как радостно пели его родители и братья, как они приветствовали друг друга после сна: обнюхивали, облизывали, терлись друг об друга мордами, втирая в шкуру друг друга свой запах; и как они улыбались, играли и подбадривали друг друга перед охотой…
И от этих мыслей о родной семье Волк вдруг почувствовал, что силы начинают покидать его. Раньше он совершенно не замечал, как сильно разбиты о камни его лапы, как болит все его усталое тело.
И в душе Волка проснулся страх. Не может же он бежать так вечно! Он совершенно выдохся. И находится так далеко от Большого Бесхвостого Брата, на чужой территории, а вокруг – незнакомые волки… и злобная тварь неустанно преследует его сквозь Тьму…
Торак перетащил все уцелевшие вещи в шалаш, сделанный из веток сломанного тиса, и так сердито пнул ногой костер, что искры взметнулись высоко в небо. Нет, это ожидание просто невыносимо! Он звал волчонка, не переставая, с наступления сумерек, хотя прекрасно понимал, чем рискует. Но до медведя сейчас ему дела не было. Его мучил один вопрос: где же Волк?
Ночь была холодная, звездная, и, даже не глядя в небо, Торак чувствовал грозный взгляд Великого Зубра, смотревшего на него с небес своим красным глазом. И от этого тревога только усиливалась.
Ренн вынырнула из темноты, таща целую охапку каких-то трав и коры.
– Долго тебя не было, – коротко заметил Торак.
– Мне нужно было кое-что найти. От Волка ничего не слышно?
Торак покачал головой.
Ренн опустилась у костра на колени и стала разбирать свою добычу.
– Когда я собирала все это в Лесу, то слышала берестяные дудки.
Торак пришел в ужас.
– Где?
Она мотнула головой в сторону запада.
– Довольно далеко отсюда.
– И это… Фин-Кединн? Она кивнула:
– Да, это наши дудки. Торак даже зажмурился.
– А я думал, Вороны уже перестали нас искать, – расстроенно заметил он.
– Фин-Кединн никогда не сдается, – сказала Ренн. И Торак услышал в ее голосе гордость. Это его рассердило.
– Ты что, забыла, что он хотел принести меня в жертву? «Слушающий отдаст кровь своего сердца Священной Горе» – помнишь?
Ренн, округлив глаза, воскликнула:
– Ничего я не забыла! Но ведь это мои родичи! и я о них беспокоюсь! Если медведя нет наверху, значит, он внизу, в долине. Но и они ведь там! Просто так Фин-Кединн не прикажет дудеть в дудки!
