Перед глазами снова возник окровавленный Двадцать два, и я отогнала навязчивый образ. Правда, вряд ли надолго. Он маячил перед моим мысленным взором весь день и отзывался тяжестью в груди. Мне хотелось приказать мозгу, чтобы перестал валять дурака. Двадцать два очухается за считаные часы, никакого непоправимого вреда я ему не причинила.
Когда я вошла в маленький челнок, Леб сцепил руки и едва ли взглянул на меня. Из-за его почти осязаемой неловкости я разнервничалась. Офицер Майер редко поручал мне что-то приятное, но отвечал за выполнение задания, как правило, Леб. Очевидно, ему тоже «доверяли».
Челнок был всего один – значит пленник полетит с нами. Я села на одно из четырех небольших сидений напротив Леба и пристегнула ремни, стараясь не обращать внимания на его встревоженный вид. Мне он не понравился. Я предпочла сосредоточиться на предписании, которое лаконично гласило: «Майло, старше тридцати, рост от пяти футов и десять дюймов до шести, волосы каштановые». О причинах задержания не было сказано ничего. Они знали, что я не спрошу.
В голове промелькнули слова моего стажера о том, что мы не ведали вины людей, которых отлавливали. Эту мысль я тоже отогнала. Я могла сколько угодно интересоваться человеческими преступлениями, но корпорация ни за что не предоставила бы мне таких сведений.
Над Розой мы пролетели в молчании; наконец челнок пошел на снижение и приземлился. Дверь открылась – передо мной было самое сердце трущоб. Я отстегнула ремни и встала. Грунтовая дорога вилась меж деревянных домиков, темных и притихших: действовал комендантский час.
Мы находились очень близко от дома объекта. Офицер Майер не любил рисковать и в отличие от меня не находил ничего приятного в погоне.
Дом был такой же развалюхой, как все остальные, – с одним немаловажным исключением: окна. Два прямоугольных окна в передней стене зияли, ничем не прикрытые. Любой мог войти туда и взять что угодно. У большинства домов в Розе окон не было, а если имелись, то небольшие и наглухо задраенные. В трущобах процветало воровство, а окна словно приглашали поживиться.
Этот человек был полным идиотом.
Я выпрыгнула из челнока и затрусила по грязи к крыльцу. Поднявшись по ветхим ступеням, я подошла к двери, остановилась и чутко прислушалась. Тишину нарушал только шум листвы на деревьях.
При выполнении спецзаданий офицера Майера стучать было не обязательно. Я пнула дверь со всей мочи, и та распахнулась во тьму.
