Тут подошел к ним Михеич, тогда он помирать еще не собирался. Было у него какое-то бабье лицо, не угловатое, а мягкое, вроде подушки, незначительное. Маленькие глазки его бегали, как два мышонка. Сам он вдруг улыбался, и тут же улыбка пропадала с его лица, которое, будто гармошка, то растягивалось, то сжималось.
— Здорово, мужики! — сказал Михеич и стал рассказывать, что пива наварено у него маленько, да пить вот только некому, нету нынче гостей.
— Нету никаких гостей, — сказал Володька. — А раньше…
— Перевелся теперь гость.
Умолкли. Курили да поплевывали кому куда сподручнее. Михеичу, видно, хотелось поговорить с Володькой, все-таки свежий человек в деревне, гость. Лицо у Михеича сморщилось в улыбке, и тут же разгладилось, и снова сжалось. Но Иван Данилыч позвал всех в избу, за стол, мол, в праздник положено за столом сидеть, а не калякать. Все чего-то развеселились. Веселился больше Иван Данилыч, рассказывал, что повытворял в своей жизни Михеич. А тот поддакивал, и лицо его сжималось и разжималось все быстрее.
— Расскажи-ка, Михеич, как ты воду из угла пустил. Я сам свидетель. Сидели это мы в чайной, обедали.. А Михеич вдруг говорит: «Смотрите-ка, из угла ведь вода побежала!» Бабы, какие были, подолы задрали, кто на стол полез, тонут.
— Гипноз, наверное, — недоверчиво сказал Володька.
— Ну-ка, Михеич, пусти воду из угла! — попросил Иван Данилыч.
— Могу попробовать, — усмехнулся Михеич и обратился к Володьке. — Надо ли?
— Лучше не надо. Нам тут еще воды не хватало.
Лицо Михеича разгладилось, и он сказал с тоской:
— Нету уж силы никакой, ребята.
— Это от курева, — объяснил Володька.
— Так и врачи сказывали, — покорно согласился Михеич. — Помирать вот неохота.
— Не помирай, — сказал Иван Данилыч.
— Да ведь как не умрешь, — с жалкой улыбкой сказал Михеич. — Смерть придет, ее с порога не прогонишь.
На лбу у него собрались капельки пота, он курил свой «Север» папироску за папироской.
— Поживешь еще, — не совсем уверенно сказал Иван Данилыч. — Ну-ко ты покажи нам фокус, какой у реки казал. Со стаканами-то знаешь?
— Смогу ли, ребята? Силы не те.
— Какие тут тебе силы, не дрова рубить, — отмахнулся Иван Данилыч. — Кажи давай.
Михеич взял телогрейку и накрыл ею на полу два стакана. На телогрейку положил зимнюю шапку Ивана Данилыча и скомандовал:
— Стаканы, идите под шапку!
Иван Данилыч сам убрал шапку с телогрейки, на ней лежали оба стакана. А Володька хорошо помнил, что лежали они на полу.
