«Твою мать, Гробовой, ты неизлечимо болен!» − передергивает меня от ужаса. Взывая к высшим силам света, я сажаю на цепь рвущихся наружу варварских тварей. Мой больной рассудок возвращается в кабинет к кузену.
− Быть может, как моему… психотерапевту, − сверлю я его испытующим взглядом, − тебе следует расспросить меня о насущных проблемах?
− Раз ты сам завел эту тему, я только поддержу, − уже со всеми полномочиями лечащего врача приступает к моей проблеме Михаил. − Есть улучшения? Что у нас со сном? Со всем остальным? Мне надо понимать, в какую сторону мы движемся.
Обессиленно я облокачиваюсь на подлокотник и устало подпираю пальцами висок, отчего взъерошенные концы волос опадают мне на лоб.
− Без малого сорок пять лет я живу в аду, − с остатками былой ненависти говорю я, всматриваясь в играющее пламя камина. − Сплю все так же, как будто горю в преисподней. Алкоголь перестал помогать. Отчасти меня выручает твоя сыворотка. От нее голосов почти не слышу и сплю целых три часа и сорок минут. Вопрос в другом: не слечу ли я с катушек прежде, чем мы найдем выход? Я уже близок к краю.
− Мы найдем выход, − с завидной убежденностью уверяет меня Михаил. − Мои колдуны день и ночь ищут лазейку. Я досконально изучил подобные вещи. Увидишь, скоро ты освободишься от груза. Терпи, брат мой, терпи.
− Твоими молитвами, брат мой, твоими молитвами, − со слабым проблеском надежды качаю я головой. − Даже думать не хочу, что будет, когда разум покинет меня. Времени в обрез. С восхождением на престол будет поздно что-либо менять.
Я брезгливо отшвыриваю в дальний угол умертвляющую Тьму, которая своими гнутыми когтями подобралась к моей кровоточащей душе, намереваясь содрать зарубцевавшуюся кожу и по новой вонзиться в истерзанную плоть.
− Все хотел спросить, выбрал ли ты кандидатуру? − отходит от гнетущей темы Михаил.
− Будущую супругу я пока не выбрал, − с долей неприязни в голосе изрекаю я. − Вольтер сказал: «Брак и его узы − или величайшее добро, или величайшее зло; середины нет».
Кузен покуривает сигару, не расставаясь со своей шкодливой улыбочкой:
− Как насчет темпераментной латиноамериканки? Охотница за золотыми пенисами воспользовалась случаем и прикатила с папочкой?
− Я сам ее привез, − коротко говорю я и высекаю двумя стопками водки неудачную затею уложить под себя «темпераментную латиноамериканку», потому что с праздника Всех Святых мой компас всем ветрам назло безвозвратно ведет меня к Святой Еве.
