Его Беспроигрышное Высокоблагородие Злой Рок делает шах и мат!
Незаметная ступенька предрешает дальнейшую судьбу. По нерасторопности я спотыкаюсь о злосчастный порожек. Запускается цепная реакция. Мои кеды испытание на устойчивость не выдерживают. По инерции я лечу прямо на Гавриила Германовича. Незапланированные объятия для него выходят боком. Я сбиваю его с ног и наваливаюсь сверху.
− Гавриил Германович, вы как? − с нарастающей драмой в глазах вопрошаю я его, смущенно поправляя съехавшие с переносицы очки.
Гавриил Германович выдает тираду проклятий в адрес суровой действительности.
− Ева, Ева… ты вновь перевернула мою жизнь с ног на голову, − укоризненно хрипит он, разве что его руки как-то нескромно обхватывают мою талию и силой наклоняют. − Я вновь чертовски зол и вновь чертовски возбужден.
К моему стыду, восседая на нем, как полководец на коне, я отчетливо чувствую под собой увеличивающийся и крепчающий детородный орган.
− Извините меня, Гавриил Германович, я не хотела, − сконфуженно бормочу я.
Мне грезится, что его руки умышленно удерживают меня на себе.
− Извинения приняты, моя маленькая проказница, − словно читает мои мысли Гавриил Германович и демонстративно разжимает пальцы.
Сразу после обретения земли под ногами он выстраивает между нами прежнюю субординацию. Тут уж ничего не попишешь, независимо от его растерзанной белой рубашки с застрявшими под ремнем серых брюк пуговичками, ему идеально подходит выражение «застегнут на все пуговицы».
− Хос-с-споди… ты разодрала коленку! − опечалено взмахивает руками Даша, глядя на сочащуюся из моего колена струйку крови.
Теперь мне стыдно куда больше, поскольку из головы совсем вылетело, что за эротической авантюрой наблюдали зрители.
− Проклятье… надеюсь, коленная чашечка цела, − не менее обеспокоенно склоняется к моей ноге Гавриил Германович.
Он проводит профессиональный осмотр моего ободранного колена и без предупреждения подхватывает меня на руки.
− Нужно срочно обработать твою рану.
Мои глаза округляются, мысли о боли в колене вылетают, как пробка из бутылки шампанского.
− Э-э… я бы и сама дошла. Вас не так поймут, Гавриил Германович. Поползут слухи разные.
Вопреки собственным словам я обеими руками обнимаю его за шею, едва сдерживая себя, чтобы не вплести пальцы в непослушные густые волосы.
− У меня руки так и чешутся покормить твой дерзкий рот из ложки, − шепчет он мне на ушко наполовину шутливое предупреждение. − Не забывай, я давал клятву Гиппократу. Тем более не в моих
