− Добрый вечер, госпожа Воронцова! − раздается за спиной бесподобное звучание, дерущее слух не хуже наждачной бумаги. − Вас желает видеть господин Гробовой. Он просит пройти к нему в вип-комнату.
Звучит зловеще, особенно если учитывать, что составленным в повелительном наклонении приглашением с деликатно акцентированным аппендиксом «просит» Гавриил Германович доносит до меня смысл: «Приглашение, от которого нельзя отказаться, Ева!»
События в Клубе часом ранее
Жжет внутри
и гнев силен,
горько
я говорю с моим сердцем:
задаваясь вопросом,
почему, словно оторвавшись от ясеня,
я, подобно его листу,
играю с ветрами.
Если путь
умного человека
состоит в том, чтобы строить
основы на камне,
то я − глупец, подобен
текущему потоку,
который своего курса
никогда не меняет.
Я несусь,
подобно судну без компаса,
в потоках воздуха,
подобно свету, парящей птице;
цепи не могут удержать меня,
ключи не могут запереть меня,
я ищу людей подобно мне,
чтобы присоединится к бродягам.
Волнения моего сердца
не опасны;
они приятней шутки
и слаще, чем медовые соты;
какие бы указания ни давала Венера,
это приятная обязанность,
ведь в ленивом сердце
она никогда не поселяется.
Я путешествую широкой дорогой,
это и есть путь молодости,
я отдаюсь своим недостаткам,
забываю о пользе,
я стремлюсь к удовольствиям тела
больше, чем к спасению,
поскольку моя душа мертва,
я буду заботиться о теле.
«Твоя душа мертва, Гробовой!» − на все голоса пронзительно поют бесы у меня в сознании. На моей раскалывающейся голове самым наихудшим образом сказывается прослушанная по десятому кругу кантата Карла Орфа о слетевшей с катушек неуправляемой центрифуге, в необратимой реакции коробящей и уничтожающей души. Недалек тот день, когда я сам слечу с катушек.
«Дамы и господа, добро пожаловать в рай проклятых!» − переступаю я порог обители вседозволенности без каких-либо стеснений и запретов. По случаю дня Всех Святых к моему идеально скроенному черному костюму и снежно-белой рубашке подобран алый шелковый галстук и золотые запонки с рубинами. Мой внешний вид на миллион долларов, но сам я мрачнее тучи: настолько зол, что готов послать ко всем чертям хэллоуинскую вечеринку. Однако два последних месяца я вкалываю на работе и днем и ночью. Мне необходимо снять с себя напряжение, иначе бесконечные проблемы поглотят меня целиком.
Традиционное выходное времяпровождение не добавляет мне положительных эмоций. Без настроения я поднимаюсь к себе в «штаб-квартиру» − фешенебельную вип-комнату на втором этаже за зеркальным отражением. С обратной стороны кривое зеркало служит иллюминатором в ночной мир нескромно трясущих телесами обитателей Клуба.
