– Что вы хотите от меня? – в холодном тоне красавицы слышались нотки нетерпения (и злости?).
– Ничего, – но Люций поленился их услышать. – Ничего, ей-богу. Хочу иметь возможность видеть тебя всегда. Слушать тебя всегда… – Так приходите на мои выступления.
– Нет, Аника, нет, это все не то! – поднявшись, поэт воздел руки вверх. – Твой голос я слышал сотни раз, и он поистине прекрасен, но я хочу иметь возможность видеть тебя рядом со мной. Всегда видеть тебя рядом со мной…
– Не понимаю, о чем вы?
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – последние слова буквально сорвались с его языка. Он не хотел говорить это вслух, но когда сказал, не пожалел об этом. Потому что на душе вдруг полегчало.
– Это моя мечта, – пытаясь сгладить суровую резкость правды жестом оправдания, он склонил голову перед певицей.
– Вы с ума сошли! – путь от раздражения до страха был коротким. Певица поняла, что этот человек, кем бы он ни являлся, несомненно, одержим.
– Убирайтесь! – Аника двинулась в сторону, но он схватил ее за руки и прислонил к себе. Она уловила его ледяное дыхание. Сердце ее замерло от испуга. В этот момент она не знала, чего бояться больше: дальнейших действий необузданного поклонника или своих собственных слов, которые способны были спровоцировать его на эти самые действия.
– Знаешь, на что я пошел, чтобы увидеть тебя, Аника? – поэт дрожал от возбуждения. Только теперь оно было вызвано не предвкушением встречи, а ослепляющей похотью.
– Ты даже представить себе не можешь, что я отдал в обмен на это, – его руки обхватили ее лицо.
Он потянулся, чтобы поцеловать ее в губы, но она успела отвернуться.
– Уйди прочь, животное! – понимая, что своим поведением только разозлит безумца, Аника все равно не могла воздержаться от летящих с языка бранных слов.
Люций как-то странно посмотрел на нее, но в глазах его не было обиды. Они были затуманены пеленой безумия. Так выглядят глаза зомби. – Ты не понимаешь… – Уйди!
– Не гони меня, не надо…
Внезапно Люций вспомнил, как утопал в мечтах, взлелеянных совершенством любимого образа. Целый год он страдал от неразделенной любви. Но была надежда. А что теперь? Он будет вынужден страдать всю жизнь?
– Я прошу.
– Нет, это уже слишком, – певица сделала еще одну решительную попытку и, наконец, вырвалась из его железной хватки.
– Кто-нибудь! Помогите! – закричала она, пятясь от поэта в сторону гримерной.
– Звать не пойми кого только для того, чтобы прогнать меня прочь! Скажи мне, я тебе совсем не интересен?
