– Она молода и красива, хотя самодовольная сука. Но не относится к тем самодовольным сукам с непроницаемыми лицами и полным отсутствием мозгов, которых мне часто приходилось встречать на воле. Заносчива, но неглупа, отнюдь. И чрезвычайно сексуальна. А-а, по глазам вижу, что ты понимаешь, о чем я!
– Ты уверен в том, что девушка, о которой я рассказывал, и есть эта Анна? – Виктор вцепился в его плечо.
– Обижаете, папаша. На девок я всегда был падок. И уж кого-кого, а Анну я никогда не забуду. Светлые волосы-спиральки, редкой красоты лицо… Таких, как она, помнят всю жизнь. Даже если видят всего один раз.
– Ты говоришь, что знаешь ее. Но… откуда?
– Откуда, спрашиваешь? – горько усмехнулся Лео. – Действительно, откуда такой засранец, как я, может знать белокурую бестию из высших слоев общества! Ведь меня с ней ничего не связывает. Ну, кроме того, что я всегда хотел уложить ее в постель. И ты тоже, верно?
Хотя она наверняка еще девственница. Такие ждут своего принца до старости. Да и мне, признаться честно, куда милее простые блудливые кошки с повадками шлюх…
– Я не об этом, Лео. Я о том, как ты с ней познакомился?
– Ах, об этом… Ну, можно сказать, я не знакомился с ней в общепринятом понимании этого слова. Когда меня замели в последний раз, я уже порядком наследил в Менкаре, и копам было, что на меня повесить. Для освобождения нужен был большой залог. Я сказал, что моя девушка без проблем найдет деньги. И назвал ее имя, – Лео почесал за ухом.
– Это, конечно, было несусветной глупостью, потому что Анна меня не знала. Знал ее я, потому что пока был на свободе следил за ней.
Я знал распорядок ее дня, знал, чем она занимается, когда остается одна. Знал по именам всех слуг, которые приходят в дом на бульваре. Несколько раз я пробирался туда и наблюдал за ней. Да, я знал о ней почти все. Но, к сожалению, мои знания не помогли мне в завоевании красотки.
Когда она пришла в участок, я кинулся изображать из себя несправедливо обвиненного. Доказывал, что копы ошиблись. К ее чести она не выдала меня. А заплатила положенную сумму и ушла.
Не знаю, что заставило ее поступить так, а не иначе. Скорее всего, она просто сжалилась.
Выйдя на свободу, я вернулся в дело, не забывая следить за ней. Это продолжалось до тех пор, пока я снова не оказался за решеткой. На суде я опять назвал ее имя, но во второй раз она уже не пришла.
Зря я тешил себя напрасными иллюзиями, зря мечтал. Она забыла обо мне, как о нелепом эпизоде своей жизни.
