Желудок лиса превратился в кусок льда.
Из машины вышел Яри.
Вегана скрывал можжевельник, и вдоль узкой полоски берега можно было сбежать в чёрный провал спящего леса. Но лис принял другое, на первый взгляд очень глупое решение. Он бросился в клетку, и дверь захлопнулась с неприятным щелчком.
Яри, виртуозно ругаясь, перелез через можжевельник и остановился у клетки. Черты серого лица под чёрной шляпой сложились в рисунок недоумения.
— Не понял, — сказал он, по обыкновению сунув руки в карманы. — Это чё за байда?
Веган, вздрагивая, смотрел на то, что помещалось между чёрной шляпой и серым комбинезоном.
— Краеведова живность, что ли? — спросил сам себя Яри.
Он пригнулся к решётке, ковыряя жёлтыми глазами пленника. Лис вжался в угол, как улитка в раковину.
— Шкура, что надо! — заключил Яри. — А бумагу потом сделаю.
Он отправился к машине и вернулся с пластмассовой переноской для собак. К его удивлению долго возиться с лисом не пришлось. Веган сам зашёл в переноску. Правда, он так тявкнул на Ярвинена, что тот вздрогнул и сказал: «Но, но!»
Затем Яри снова насторожил ловушку, и через минуту клещ с белой надписью уполз прочь от старой пристани.
Переноска с лисом стояла на переднем сидении, так что Веган видел куски деревьев и домов, из которых мысленно складывал цельную картину. Автомобиль ехал к южному побережью. К той самой деревне, где недавно Криволапыч безрезультатно пытался подсчитать местных птиц.
Машина кровавой каплей покрутилась между скрытыми в лесу хуторами, пробежала мимо древних захоронений — гордостью муниципалитета — и взобралась на лесистую горку, похожую на голову с зелёным чубом.
Тут стоял какой-то пришибленный дом, будто кто-то треснул его огромным молотком и от этого дом стал ниже и раздался в стороны, словно раздавленный клубень картофеля.
Яри вытащил переноску и, помахивая ей так, что пленника затошнило, вошёл во двор.
Хотя дом-картофель торчал на продуваемой ветрами горе, запах тут царил чудовищный. Его безжалостно распространял бывший каменный коровник, приспособленный под хранилище навоза. С этими испарениями не могли справиться ни здоровый морской воздух, ни душистые сосны. Волны отвратительного запаха распространялись на многие километры, обрушиваясь на древний Турку и достигая иных отдалённых балтийских островов.
С обратной стороны к коровнику прижималась старая, почти бесформенная, клетка. Яри ногой приоткрыл дверцу и вытряхнул туда рыжий меховой комок.
