— Александра лжет, — повторял он. — Прошлым вечером я проводил ее домой.
Произнеся эти слова, Фабиан пожалел, что сам солгал. Отчаянно пытаясь сохранить дружбу, связывавшую его с Юджином, он не мог заставить себя признаться, что она побывала в его трейлере. Слова выдали его отчаяние, и он понял, что не стоит отказываться от произнесенной лжи.
— Ты лжец, — снова сказал Стэнхоуп-младший. — Едва Александра тебя увидела, она меня предупредила, что надо держаться от тебя подальше. Она сказала, что ради меня ты и пальцем не пошевелишь. Теперь я понял, насколько она была права. Убирайся вон! — С искаженным лицом он откинулся на спинку кресла и снова привлек к себе девушку.
Ярость Фабиана теперь ничуть не уступала злости Юджина. Мгновенно протянув правую руку, он схватил со стола индийский кинжал, прижимавший какие-то бумаги. В тот же момент он ударил по столу левой рукой с растопыренными пальцами. Правой рукой он с размаху ударил кинжалом и отрубил кончик безымянного пальца. Из обрубка хлынула кровь, отрубленный кусок скользнул по столу.
Отпрянув, Александра отвернулась от стола. Подняв кусок пальца, Фабиан сунул его Юджину в лицо.
— Вот, возьми, — произнес он, бросив палец и кинжал на стол. — Александра ошиблась. Пальцем я шевельнул.
Юджин оттолкнул от себя обрубок вместе с кинжалом.
— И все равно ты лжец, Фабиан! — закричал он. — Александра мне рассказала о том, что с целью напоить ее ты налил ей самого крепкого вина. Сказала, что она выпила почти целую бутылку. Нынче утром, когда ты отправился на тренировку, я побывал в твоем дилижансе и нашел бутылку там, где она, по словам Александры, должна была находиться. — Он умолк, но лишь для того, чтобы завопить еще громче: — Я преподам тебе урок хорошего тона. Вон отсюда!
Теперь все были на ногах. Кусок пальца лежал на столе, и какую-то долю секунды Фабиан испытывал нестерпимое желание оставить его там. Подавив в себе страх и ярость — это анестезирующее средство, заглушающее боль, — он неохотно взял его большим и указательным пальцами. Он почему-то решил, что обрубок отзовется на его прикосновение, но этот кусок мяса походил на ощупь на окровавленный кусок резины, а ноготь — на пластмассу. Он быстро присоединил кусок к изуродованному пульсировавшему пальцу и, крепко сжимая их правой рукой, хотел было уйти. По штанам его и на пол капала кровь.
— Ты нанял меня для того, чтобы я играл с тобой в поло, — сказал он Юджину. — Сыграем завтра, в шесть утра, и ты будешь учить меня обращению с мячом и клюшкой, как тебе будет угодно. На тренировочном поле. Без свидетелей.
