они поняли, что с русским начальством шутки плохи. Гораздо безопаснее шутить с такими, как этот бедный Иван, обрабатывающий кусок приютской земли. За таких никто не заступится, даже русское начальство. И они плюют таким в бороду, провожая их угрозами и оскорблениями. Они избивают русских коробейников и отбирают у них товары вместе с выручкой. Так изобретательны они на шутку. Не начальство русское удостаивают они подобными шутками, не офицерство. Зачем? До них высоко добираться, и неизвестно еще, что получишь в ответ на шутку. А эти рядом и стерпят все. Не офицеры и начальники пришли превращать Суоми в колонию царя, а эти мирно живущие бок о бок с нами, вроде того парня, который работает у нас на лесопилке укладчиком досок, или того, что выпекает булки в пекарне господина Линдблума. Это они, конечно, подлинные виновники подчинения Финляндии русской монархии, и никто другой. В течение ста лет они только и мечтали об этом, притворяясь мирно работающими на своих полях и платя за нас в казну налоги, а заодно неся за нас же у своего царя военную службу, чтобы ничто не мешало свободному развитию нашей национальной культуры. Это они главные виновники упомянутого мною зла, обреченные на вечное непонимание перечисленных мной наглядных свидетельств лояльности, о которой упоминал здесь наш высокочтимый столичный гость.
Но столичный гость в ответ на эти слова Илмари только пожал плечами. А церковный распорядитель, увидя это, обернулся к Илмари и провозгласил:
— Прекращай, Илмари, свое грохотанье. Запираю церковь.
Однако столичному гостю не понравилась такая грубость, и, смягчая ее, он сказал:
— Я понимаю вашу мысль, молодой человек. Но вы заблуждаетесь. Никогда финский народ не пойдет на дружбу с русскими, чуждыми его психологии.
— Вот как? — Илмари с готовностью повернул к нему свою крупную голову. — Чуждыми его психологии? Чью психологию имеет в виду господин столичный гость? Разумеется, не психологию простого финского народа, не психологию финских рабочих и трудовых крестьян, составляющих всего каких-нибудь девяносто процентов населения Суоми. Что с ними считаться? У них такой странный взгляд на дружбу, что его не стоит принимать во внимание. Наши рабочие, например, способны жить и работать одинаково мирно и с русскими и шведскими рабочими. Они могут жить и трудиться бок о бок с ними независимо от того, с кем воюют их правительства, и никогда их интересы не пойдут врозь, несмотря на разный язык. Такой нелепый у них взгляд на дружбу с двумя соседними народами. К самостоятельности Финляндии они стремятся, может быть, сильнее, чем наш господский класс, но даже при полной самостоятельности они не потеряют способности жить в дружбе с русскими.
