Конечно, речь здесь не только о плавании через Галилейское море, а о всяком «плавании» по жизни, потому что на мистическом уровне море – это наша жизнь, наш мир, в котором, как нам часто кажется, Иисуса как бы и нет – Он спит среди наших тревог и волнений. Но стоит только воззвать, и Он здесь, и Он помогает.
Рассказ кончается вопросом: «Кто это, что и ветры и море повинуются Ему?» Вопрос будет многократно повторен в Евангелии от Луки. В главе 7-й, после того, как Иисус прощает грешницу, люди восклицают: «Кто это, что и грехи прощает?» И дальше, в главе 9-й, у Ирода возникает тот же вопрос: «Кто же Этот, о Котором я слышу такое?» В Евангелии от Матфея вплоть до 16-й главы, до исповедания Петра, не отпускает вопрос: кто Он, этот Человек, Который усмирил бурю, Который явил Себя в великой тишине, неожиданно наступившей после бури?.. Не случайно мы начали разговор именно с этого чуда – усмирения бури (хотя в Евангелии оно пятое по счету в числе десяти чудес), ибо оно более всего связывает десять чудес Евангелия от Матфея с ветхозаветным повествованием.
Первое же чудо из этих десяти – исцеление прокаженного. В Ветхом Завете из всех болезней чаще всего упоминается именно проказа. Именно с ней связано большинство ритуальных запретов, именно это заболевание считалось неизлечимым и опасным для окружающих. Современная наука пришла к выводу, что проказа не столь заразное заболевание, как думали раньше, но люди древнего мира и даже средневековья жили, загипнотизированные страхом заразиться ею.
Прокаженный приходит к Иисусу и произносит фразу – одну и ту же в Евангелиях от Матфея, Марка и Луки, которая абсолютно точно переведена на русский язык: «Если хочешь, можешь меня очистить». Именно так она звучит по-гречески, так ее передают три евангелиста.
Эта фраза обычно ставит в тупик комментаторов: почему прокаженный не восклицает, подобно слепому: «Помилуй меня»? Почему он говорит: «Если хочешь, можешь…»? Обычно мы употребляем этот оборот речи, если говорим о чем-то малозначащем, – когда, скажем, приятель берет уже не нужную мне газету и я, видя, что он заинтересовался какой-то статьей, говорю: «Если хочешь, можешь взять ее себе». Фраза, которую произносит прокаженный, нас смущает. Почему «можешь»?.. Мы бы на его месте сказали: «Очисти меня, Господи, если у Тебя есть на это силы». Я думаю, что после «если хочешь» можно было бы поставить три вопросительных и три восклицательных знака. То же самое – после слова «можешь». В этом «можешь» – и вопль, и мольба, и вопрос, и отчаяние, и безнадежность, и прорывающаяся через всё это надежда. А в словах «если хочешь» звучит отголосок молитвы «Отче наш»: «Да будет воля Твоя». Потому что по-гречески «хотеть» – θέλω, глагол с тем же корнем, что и слово «воля», θέλημα. «Если есть на то Твоя воля, то можешь… А вдруг не можешь?! Нет, наверное, всё-таки можешь!..» – это вопль прокаженного. И словно на выдохе: «…меня очистить». Вот что скрыто за этой странной, на первый взгляд, и непонятной фразой.
