Восставший из ада | страница 14

Она затворила за собой дверь и с чувством странного удовлетворения, которому, казалось бы, совсем не было причин, повернула ключ в замке.

Едва она это сделала, как колокольный звон тотчас же прекратился.

— Но это же самая большая из комнат.

— Она мне не нравится, Рори. Там сыро. Можно использовать крайнюю комнату.

— Если только удастся протолкнуть эту чертову кровать в дверь.

— Ничего, она нормально туда пройдет.

— Зря только площадь будет пропадать, — возразил он, в глубине души прекрасно понимая что все равно проиграет этот спор.

— Мамочке лучше знать, — сказала она и улыбнулась ему глазами, похотливые огоньки в которых сулили отнюдь не материнские ласки.

Времена года тянутся друг к другу, как мужчины и женщины, в стремлении избавиться, излечиться от своих излишеств и крайностей.

Весна, если она длится хотя бы на неделю дольше положенного срока, начинает тосковать по лету, чтоб покончить с днями, преисполненными томительного ожидания. Лето, в свою очередь, задыхаясь в поту, стремится отыскать кого-то, кто умерил бы его пыл, а спелая и сочная осень устает в конце концов от собственного великодушия и рада острой перемене, переходу к холодам, которые убивают ее плодовитость.

Даже зима, самое неприветливое и суровое время года, с наступлением февраля мечтает о пламени, в жаре которого истаяли бы ее наряды. Все со временем устает и начинает искать противоположность, чтобы спастись от самого себя.

Итак, август уступил дорогу сентябрю, и сетовать на это было бы по меньшей мере смешно.

По мере обустройства дом на Лодовико-стрит принимал все более уютный и гостеприимный вид. Последовали даже визиты от соседей, которые, присмотревшись к парочке, уже начали поговаривать о том, как, мол, хорошо, что дом номер пятьдесят пять снова занят жильцами. Лишь один из них как-то раз упомянул вскользь Фрэнка, припомнив, что вроде бы один странный парень приезжал и прожил тут несколько недель прошлым летом. Последовало секундное замешательство, когда Рори заметил, что приезжавший — его брат, но Джулия тут же сгладила ситуацию с присущим только ей безграничным шармом.

За годы женитьбы Рори чрезвычайно редко упоминал о Фрэнке, хотя разница в возрасте между братьями составляла всего полтора года, а это предполагало, что в детстве они были неразлучны. Да и Джулия узнала об этом лишь тогда, когда он в припадке пьяного откровения вдруг заговорил с ней о брате. Случилось это примерно за месяц до свадьбы. Разговор получился грустный. Оказывается, пути двух братьев окончательно разошлись, когда они повзрослели, и Рори о том очень сожалел И еще больше сожалел о той боли, которую причинял родителям распущенный образ жизни Фрэнка. Всякий раз, когда Фрэнк сваливался откуда-то, словно с луны, он приносил с собой одни несчастья и огорчения. Рассказы о его приключениях всегда балансировали на грани криминала, повести о шлюхах и мелких кражах ужасали семью. Но были истории и похуже, так, во всяком случае, утверждал Рори. В приступах откровенности Фрэнк иногда рассказывал о днях, которые проводил, словно в бреду, в поисках наслаждений, выходящих за все границы нравственности.