На следующей неделе Джон приехал в карете и взял ее с собой на заседание суда в Уорчестере. Дорога была неровной: камни да ямы. Абигейл боялась, что у нее оторвется голова. Она шутила:
— Надеюсь, что семейная жизнь не похожа на эту поездку.
Чувствуя свою вину, он наклонился и поцеловал ее.
— Ты права, упрекая меня, но, подобно ангелу, сделала это так ласково. Ты могла бы поколотить меня.
— Я полагала, что я… поступаю, как леди.
— Тогда будь уступчивой еще раз.
— В связи с чем?
— С нашей свадьбой.
— В скором времени?
— Немножко рановато, — жалостливо взмолился он. — Я имею в виду ноябрь. Мне нужно больше времени.
Она повернулась к нему, ее лицо было бледным.
— Джон Адамс, ты не подсудимый. Я буду благодарна тебе, если перестанешь говорить мне о свадьбе, коль скоро ее перспектива бросает тебя в дрожь. Для меня брак — святое дело. Я вовсе не хочу, чтобы меня гнали в него толчками, как на этой дороге.
— Тебя не станут вталкивать. У меня хорошие виды на зимние и весенние судебные процессы.
— Думаю, нам лучше найти процесс восстановления любви.
— Я люблю тебя, Нэбби, и буду всегда любить, хотя тебе придется и пожалеть об этом.
— Думаю, не пожалею, — решительно сказала она. — В моем представлении ты никогда не был идеальным. Но не сможешь ли реже ходить с понурой головой в предстоящие месяцы?
14
Они договорились о свадьбе в феврале, но сильная вспышка оспы нарушила их планы. По мнению доктора Коттона Тафтса, эпидемия могла стать по всем признакам столь же смертоносной, как в 1721 году, когда более половины населения Бостона оказалось ее жертвой. Та, более ранняя, эпидемия подтолкнула и к доброму делу: доктор Забдайл Бойлстон, родственник Абигейл и прадедушка Джона, сделал в Бостоне первые прививки, к чему его подвигли видные священники — Инкриз и Коттон Матер. Против выступили все другие врачи города, а также выборные лица, приказавшие ему не делать прививок из-за опасений, что они приведут к распространению болезни. Стоически уверенный в своей правоте, доктор Бойлстон сделал прививки двум своим сыновьям шести и тринадцати лет, а затем более двухсот сорока прививок тем, кто, страшась смертельной болезни, поверил ему. Почти тысяча отказавшихся от прививки скончались всего за несколько месяцев. А среди тех, кому доктор Бойлстон сделал прививки, погибли лишь шесть человек. Через тридцать лет, во время эпидемии 1752 года, когда заразилась треть населения города, число жертв среди двух тысяч, кому сделали прививки, было столь мало, что пришлось признать правоту доктора Бойлстона и священников Матеров.
