Чета Отис также проявила к ним внимание. Как-то вечером Джеймс Отис нанес визит. Он выглядел, как Джон, — коренастый, с намечающимся двойным подбородком. Его широко расставленные глаза выдавали быстро меняющееся настроение, а его магнетизм был настолько велик, что даже его молчание чувствовалось в комнате сильнее, чем слова большинства мужчин.
— Прошу снисхождения.
— Принято, — ответил Джон.
— Хочу, чтобы вы пришли на обед после субботнего молебна.
— С удовольствием.
— Но только вероятно. Моя жена отказывается принимать моих друзей. Я исчезаю, когда к ней приходят ее друзья.
— В таком случае зачем приглашать нас? — удивилась Абигейл.
Отис посмотрел ей прямо в глаза.
— Потому что, по моему мнению, она может принять вас обоих. Хотя вы и патриоты. Она упомянула, что слышала лестный отзыв о «новой миссис Адамс в городе».
Джеймс Отис женился на Рут Каннингэм вскоре после того, как его сестра Мэрси вышла замуж за Джеймса Уоррена. Казалось, Рут должна была быть последней женщиной в Массачусетсе, на которую пал выбор.
— …Или которая должна была выбрать его, — добавила Абигейл, когда Джон рассказал о тяжелой обстановке в доме Отиса. — Я слышала, что она красавица.
— Несомненно. Но красавица властная. Отис представляет ее высокомерным тори. Она читает ему нравоучительные лекции о грязной толпе, с которой он заигрывает, о неумытых оборванцах, которыми пытается руководить, о позоре, который обрушил на гордое имя ее покойного отца, и что если не образумится, кончит свою жизнь на виселице за предательство.
— Почему она не вышла замуж за сторонника короны?
— Почему он не женился на патриотке? Можем ли мы объяснить браки? Я догадываюсь, что семейные неурядицы больше, чем что-нибудь другое, причина его раздражительности, подтачивающей его прекрасный ум.
— Я не знала, что с ним такое происходит.
— Я склонен верить, что ледяное молчание, которое царит в доме, побуждает его к возбужденным и эксцентричным разговорам. Он становится чрезмерно словоохотливым. Никто другой не в состоянии вымолвить слово. Согласен, в его монологах есть блеск, хорошие знания, юмор, но у него недержание речи, как у старика. А ведь ему всего сорок с небольшим.
— Джон, а не был ли он и ранее эксцентричным? Его сестра Мэрси рассказывала мне, как в их доме в Брейнтри во время танцев Джеймс, исполнив несколько мелодий, поднял свою скрипку и выкрикнул: «Так Орфей играл на скрипке, и так танцевала скотина», а затем выбежал из дома.
