— Толпы объединились, — рассказал он, — отправились к дому Хатчинсона. Вы не видели подобных беспорядков. Все восемнадцать окон, выходящих на Гарден-Корт-стрит, были выбиты. Все его картины, девятьсот фунтов стерлингов наличными, вся одежда и столовое серебро унесены. Были срублены даже деревья. На чем же остановится толпа?
Абигейл в отчаянии покачала головой по поводу бостонских форм расправы, разрушения домов противников.
— Вы не представляете, что сделала толпа с бумагами Хатчинсона! — воскликнул Джошиа. — Она выкинула его папки на улицу, втоптала в грязь. Вы же знаете, он собирал документы для второго тома «Истории колонии залива Массачусетс»?
— Он один из лучших королевских чиновников, и его исторические работы написаны солидно, хорошо.
Наступила мучительная пауза. Абигейл сказала:
— Я слышу, Рейчел на кухне. Я прикажу ей накормить тебя.
— Спасибо, кузина Абигейл, не нужно. Отец и твой дедушка Куинси ждут известий.
Хотя значительная часть граждан представляла собой, по словам кузена Джошиа, «ослепленную яростью толпу», городское собрание Бостона приняло резолюции, резко осуждавшие насилие и призывавшие городских правителей подавлять в будущем беспорядки. Заместитель губернатора Хатчинсон, который с достоинством и отвагой перенес огромные личные потери, осудил впавших в безумие.
Джон вернулся с виноградника Марты. Он обменялся с Абигейл мнением о насильственных действиях в Бостоне и спросил с горечью:
— Почему толпа старается разрушить самые фешенебельные дома?
— Вероятно, потому, что самые красивые дома принадлежат приверженцам короны, находящимся у власти, и у них есть деньги, чтобы их построить и отделать. Не звучит ли это цинично?
— Это не цинизм, а бесспорный факт.
Рейчел качала Нэб в кроватке, и то, что она услышала, расстроило ее. Абигейл поговорила с ней, заверив, что беспорядки до Брейнтри не дойдут, и, успокоившись, девушка занялась своими делами.
По-иному чувствовала себя Абигейл; она несколько раз выходила в сад за свежими травами, к колодцу за холодной водой, отвлекаясь на размеренную физическую работу, а в голове гнездилась масса вопросов, которые она не могла задать мужу. Была ли на самом деле для Джона толпа безликой, безымянной? Знал ли он, кто плел заговор и зажег костер, уведомил бостонцев о времени и месте? Несет ли Джон ответственность за «демонстрацию силы»? Не скатываются ли они к предательству, как предсказывал Джонатан Сиуолл?
Она должна дождаться ответа. Ожидание — удел женщин.
