Лорд Седрик никогда не позволял ему этого делать.
Когда он предстал передо мной, я тут же дала ему свое согласие. Я тоже ненавидела эти цветы.
Пэблз весь засветился. Мне показалось, что луч солнца сверкнул сквозь тучи, разогнанные сильным порывом ветра. Его красивое лицо, продубленное ветрами, приятно обрамлялось жесткой бородкой, а необычайно светлые глаза на смуглой коже казались прозрачными, словно апрельский дождь в солнечных лучах.
Мы испытывали явную симпатию друг к другу.
— Позвольте спросить вас, мадам, почему вы даете на это свое согласие?
— Потому что я тоже ненавижу рододендроны, — порывисто ответила я.
Так мы оба проявили свое неуважение к памяти лорда Седрика. Я спросила:
— А что вы собираетесь посадить на этом месте?
Он мгновение колебался, а потом учтиво задал вопрос мне:
— Вы не хотели бы сделать выбор сами, мадам?
— О нет, — мгновенно среагировала я. — Это ваше королевство. Вы — великий художник, и, кстати, у нас с вами схожие вкусы. Вне всякого сомнения, мне понравится все, что вы сделаете.
— Тогда это будут розы и наперстянка! — сказал он, прищурив глаза, подобно художнику, рассматривающему свое полотно.
Потом он отдал приказ убрать рододендроны. Таким образом мне удалось завоевать признательность и, может быть, привязанность Пэблза.
Он безумно любил розы и утром следующего дня неожиданно прислал мне их целую охапку. Это были белые розы с розовой серединкой, прозрачные до неестественности. Они сверкали в комнате, как белозубая улыбка на темном лице туземки.
Я тотчас же отправилась на поиски Пэблза, чтобы увидеть его красочный розарий.
Пэблз не был болтуном. Никогда не говорил ничего лишнего. Но когда мы шли вдоль аллей розария, мне казалось, что он весь светится. Мне было неловко, что я потревожила его, и я решила отпустить садовника как можно быстрее.
Все розы имели названия, аккуратно обозначенные на табличках. Но когда мы подошли к кусту, усыпанному снежными цветами с отблеском зари, я увидела, что у него нет названия.
Я восхищенно ходила вокруг, любуясь нежным блеском лепестков, похожих на японский фарфор. Пэблз хранил молчание.
— А как называются эти розы?
Замешательство.
— «Мисс Мэриан», — ответил садовник.
— А почему здесь не указано название, как возле других роз?
— Потому, что их вывел я.
Заинтригованная, я внимательно вглядывалась в лицо старика. Его взгляд был устремлен на розовый куст, он не посмотрел на меня даже тогда, когда я спросила:
— Кто это — мисс Мэриан?
