Я спрашивала себя, что за мушкетер сидел в седле этого чистокровного жеребца, достойного конюшен Давентри, когда услышала негромкое насвистывание: мелодию из Шумана. Дверь открылась, и на пороге появился хозяин. Это был лесничий поместья Питер Пенгвен.
Мне он всегда казался очень симпатичным, но сейчас я будто увидела его впервые. Он был крепкого сложения, широкоплечий и сильный. Взволнованная, поначалу я не знала, что и сказать, но тут же взяла себя в руки.
На мне был костюм наездницы: плотно облегающие брюки, глубокий вырез в шелковой блузе, кожаные сапоги, своим изяществом ничуть не уступающие точеным ножкам моей кобылы. Я весело поприветствовала лесничего, шутливым жестом приподняв свою фетровую шляпу, а затем представила свою кобылу:
— Пальмина.
Питер Пенгвен подошел к своему великолепному жеребцу.
— Робинзон, — сказал он, похлопывая его по холке.
Получилось так, будто мы обменялись своими именами.
Пальмина и Робинзон дружелюбно терлись друг о друга мордами.
Тишина накатывала с каждой секундой, как аромат цветка белого табака в ночи, наполняя все вокруг волнующей силой.
Я прикинула расстояние, отделяющее домик лесничего от замка, и подумала, сможет ли эта лесная тишина хранить тайны?
На солнце набежало облако. Почему-то мне на ум пришло воспоминание о мажордоме: его взгляд, прозрачный, как капля воды на стекле, вызывающий дрожь, подобно дождинке, попавшей за воротник. А чего стоит взгляд домоправительницы, непроницаемый, как дверца сейфа?
Я решительным жестом взяла поводья в руку.
Пальмина слегка взбрыкнула, не желая разворачиваться, в то время как Робинзон и Питер, величественные и неподвижные, смотрели на нас обжигающим взглядом своих черных глаз.
С тяжелым сердцем я заставила Пальмину поскакать обратно в замок.
Отъехав от поляны на достаточное расстояние, я крепко обняла свою рыжую подругу за шею. Скрепя сердце я решила отказаться от притягивающей меня «лесной» любви.
Джентльмены были весьма умеренны, как и климат. Природа не пробуждала в них ничего, кроме мыслей о гольфе или крикете.
Оливер был далеко…
Он был не из тех, кто пишет любовные письма. Как и было условлено, он управлял «Счастливчиком» во время путешествия в Англию.
Он слал мне лаконичные записки, столь же страстные, как письма капитана корабля своему судовладельцу.
Достаточно с меня замка! Надоела Англия!
Я хотела передышки. Без машины, без шофера, без горничной. Мне необходим был отдых, который был бы просто «пребыванием леди Давентри на Лазурном берегу».
