— А правду говорят, товарищ лейтенант, будто это последнее наше наступление — и конец войне? — Пожилой писарь оторвал голову от своих бумаг. — Вы из дивизии прибыли, может, там что-то слыхали?
Эти слова услыхали и в других помещениях и замерли, приподняв головы.
— Товарищ сержант, разрешите доложить, — усмехнулся лейтенант Малютин, оглядываясь по сторонам. — Я находился не в Ставке Верховного главнокомандующего, а в тыловом госпитале на излечении. А там в бреду чего только не скажут, чего только не услышишь. Так что лучше эти слова не повторять.
— Вы только не обижайтесь, — сказал писарь. — Мы тут всех, кто только что прибыл, про это спрашиваем: может, кто слыхал, скоро ли войне конец.
— Давайте закончим этот разговор, — сухо сказал Малютин. — Неправильные, я считаю, вредные у вас здесь настроения… Расхолаживают личный состав перед решающим наступлением… — Он подошел к его столу. — У вас, как я вижу, лежит распоряжение поставить на довольствие для дальнейшего прохождения службы меня и младшего сержанта Позднееву как временно прикомандированную. Вот и оформляйте!
И в эту минуту в комнату на его голос стремительно вошла Катя Соловьева, связистка-телефонистка, отмеченная майором Иноземцевым как прекрасная незнакомка, и ее лицо при виде лейтенанта Малютина засветилось от радости, которую она даже не пыталась скрывать.
— Еще раз здравствуй, Алеша… ой, здравия желаю, товарищ лейтенант! — звонко сказала она.
— Здравствуйте, товарищ сержант, — в тон девушке ответил Алексей, а глаза их сейчас говорили окружающим совсем об иных, неуместных для армии неуставных отношениях.
Чемпионка по стрельбе это сразу почувствовала и, сузив глаза, перевела взгляд соперницы на лейтенанта Малютина, потом обратно на Катю.
Писарь же с истинно мужским пониманием отнесся к возникшей нештатной ситуации, поднялся с места, взяв все бумаги, и вышел в соседнюю комнату, откуда сержант Майсурадзе все смотрел и не мог насмотреться на Олю Позднееву, не замечая остальных.
— Идемте, я вас представлю нашим тыловикам, — сказал он чемпионке. — Вы же к нам ненадолго?
В дверях Оля все же обернулась, еще раз оглядела Катю с головы до ног. Но Катя не заметила этого ее взгляда.
Гиви Майсурадзе галантно, насколько позволяла его поврежденная рука, пропустил Олю вперед и плотно прикрыл за собой дверь.
Алексей и Катя с минуту смотрели друг на друга, потом порывисто сделали шаг друг другу навстречу… Она положила ему руки на плечи и смущенно спрятала лицо на его груди… Потом отстранилась, почувствовав, как он напрягся.
