Родить дочку, чтобы оставить ее сиротой. Я содрогнулась. Дикость какая‑то! Понятно, что у Проклятущих выбора нет, но все равно дикость.
— Отец уже подобрал несколько кандидатур, — тем временем продолжала рассказывать Леся. — До конца месяца мне надо решить, за кого выйду замуж.
Сушеный мухомор! Не полтора года, а месяц! Сроки для снятия проклятия, оказывается, поджимают.
— Почему не Милослав? — тихо спросила я. — Он тебе не нравится?
— Очень нравится! — впервые за время нашего короткого знакомства глаза Проклятущей загорелись, а голос зазвучал громче. — Но я не хочу обрекать его на такую судьбу. Мы заключаем и женихом договор: он принимает нашу фамилию и не может снова жениться после моей смерти. Взамен получает безбедную жизнь, а после смерти тестя становится главой семьи. Мерзко это все. Пусть лучше моим мужем станет какой‑нибудь искатель чужих денег.
Все, это была последняя капля! Если проклятие задело ведьминскую честь, то рассказ Леси затронул девичьи чувства. Столько обреченности было в ее голосе! И ведь она смирилась… И еще одна маленькая девочка должна вырасти без матери и тоже выйти замуж за любого, кто согласится принять условия. Ни за что! Не допущу этого! Во что бы то ни стало разберусь с черным колдовством!
— Не торопись с выбором, — велела я Лесе. — Завтра утром приходи ко мне, будем думать.
— Это может быть опасно… — прошептала темная и со страхом и надеждой уставилась на меня.
И наверняка будет! Но светлые ведьмочки не ищут легких путей, особенно если в их арсенале есть вседозволенность темной магии и прабабкино наследство!
— Все равно хочу попробовать, — я ободряюще сжала трясущуюся ладошку.
На том и условились: завтра Проклятущая придет ко мне, будем думать. А я пока в прабабкиных книгах поищу и жаба порасспрашиваю. Должно же что‑то быть. Хоть что‑то!
Леся проводила меня до калитки и порывисто обняла.
— Эй, спокойно, я еще ничего не сделала, — пришлось ее одернуть.
Магия мне всегда давалась легко, поэтому особых сомнений не было. Но дать ей напрасную надежду все‑таки не хотелось. Так тоже нельзя, это жестоко.
— Ты хочешь помочь, это уже немало, — благодарно улыбнулась проклятая.
— Ладно, до завтра, — я махнула ей на прощание и зашагала к конторе.
Сейчас к Милославу, потом домой, в мастерскую. Это работа посерьезнее будет, чем гадание для капризных девчонок.
— Аксинья! — окликнула меня Леся, и, когда я оглянулась, попросила: — Только не говори никому про это все, ладно? Не хочу, чтобы Василиса узнала.
