— Говорят, вы академиком стали? — обратился он к Терехину, стоявшему с указкой в руке возле карты мира.
— У него большие сдвиги, — заверил капитана замполитрук, а сам покосился на сидевших бойцов: там послышался смешок.
— Терехин может показать на карте новостройки, угольные бассейны, границы Советского Союза обвести, назвать государства, с которыми мы в соседстве, главных агрессоров выделить, — доложил замполитрук. — Правда, с наводящими вопросами… — добавил он.
— Неплохо для начала, — обрадовался капитан. — Давайте потолкуем. Расскажите, Терехин, о своих краях, о новостройках, которые сами видели.
Иван вспыхнул, удивленно посмотрел на капитана, опустил голову.
«Посмеяться пришел надо мною», — мелькнула у него мысль.
— О своей области расскажите, — подбадривал бойца Светлов.
«Хочет отправить домой… Ну что ж… Не гожусь»…
Терехин почему-то вспомнил, как его, совсем маленького, чуть не переехал фургоном зажиточный односельчанин Стенька Копчик. Вырвала брата из-под копыт лошадей Катя. Фургон прогрохотал, едкая пыль закрыла улицу, а Иван и сестренка, катались у плетня, обожженные навощенным кнутом…
— Товарищ Терехин, вы не забыли вопрос? — капитан внимательно всматривался в хмурое лицо бойца.
Терехин облизнул пересохшие губы.
Опять представил свое появление на заставе, первую встречу с капитаном… так опозориться!.. Боец выронил указку и заспешил к двери.
— Что с вами, товарищ Терехин?.. — взволновался замполит. И тут же «подарил» многообещающий взгляд одному из бойцов, который хохотнул в кулак.
— Пусть идет, — спокойно сказал капитан. — К заставе нелегко привыкнуть. А смеяться тут нечего. На первых порах многие лыка связать не могли.
— Он все понимает, чувствует, а высказать не может… — заговорили другие бойцы.
— Чувствует — хорошо, но нужно, чтобы знал, особенно умел. От этого «умел» часто зависит жизнь пограничника.
Капитан задумчиво поглядел в окно. К казарме уже подползла, полная неожиданностей пограничная ночь.
— Кому в наряд — приготовиться! — приказал начальник заставы и вышел.
Очкасов и Терехин так и шли «в паре». «Слава» Очкасова была невольно перенесена и на Терехина. Да и сам новичок немало способствовал этому своими выходками.
Однажды старшина, заметив как «упорно» овладевает снарядной гимнастикой Очкасов, подозвал Терехина.
— Видели, как старается Очкасов? А вы почему на турнике плохо работаете?
— Амур не пускает.
— Как же это так? — вскипел старшина.
— Я поднимаю ноги, хочу на турник закинуть, а он меня за штаны и вниз, не лезь, мол, опять ногу сломаешь!
