— Не надо, коса скоро кончится… — начал было Лыcoгор.
— Ладно уж… — Вьюгов провел рукою по горячей спине запотевшей коренной и, увязая в песке, побежал впереди лошадей.
Слепило солнце, желтизна песчаной дороги, вливаясь в зелень озими, расплывалась, и сержанту чудилось, что вместе с колеблющейся спиною бежавшего лейтенанта все вокруг колеблется.
«Эх, и дела же на заставе», — с досадой подумал Лысогор и завертел над головой кнутом.
— Но, Зойки, но!., поднажмем еще немножко…
Не так давно по этой же дороге сержант вез Валю и капитана Сорокина. Капитан тоже, как сейчас Вьюгов, торопился принять «Зеленую Падь», тоже бежал по песку, и вот — загруз… Пять пуль вынули из тела Сорокина в госпитале. Диверсанты не захотели его убивать совсем. «Свои доканают», — злорадно бросил главарь.
«Свои» — здорово придумано. За пистолет и планшет с документами Сорокину действительно не поздоровится. Спасти его может только быстрая поимка Косача и Моцко. Это будет зависеть от нового начальника…
— Но, Зойки, но! — подбадривал лошадей и самого себя сержант. Он вспомнил, как однажды к Вьюгову робко подошла Валя и что-то сказала.
«Оставь меня в покое», — отмахнулся Вьюгов. Видать, нелегкая предстоит лейтенанту задача. Как бы он тоже не «загруз»… Кстати, непонятно, почему он злится на Валю.
Песчаная коса так же неожиданно оборвалась, как и началась. Постромки ослабели, бричка со звонким цокотом покатилась по накатанной дороге. Заиграл встречный ветерок. Все с облегчением вздохнули. Валя тоже немного приободрилась.
— Теперь совсем другое дело. Машки… — вслух обрадовался сержант.
— Да кто же они все-таки, — Машки или Зойки? — усаживаясь на свое место, спросил Вьюгов.
— Когда еле плетутся — Зойки, когда бегут, как сейчас, — Машки. — усмехнулся Лысогор. Он был рад, что новый начальник, наконец, заговорил.
Влево горизонт отступил далеко, прямо впереди небо закрывалось вершиною плоскогорья, на которое поднималась подвода.
Белорусскую природу, словно политую маслом и разрисованную яркими красками, трудно представить без аиста. Вот и сейчас одна из этих птиц застыла на зеленой макушке одинокого, буквально выраставшего перед глазами кургана. Стоя на одной ноге, аист тоже, казалось, вырастал вместе с курганом.
— Вестник счастья, — кивнул головой сержант в сторону птицы. — Старые люди уверяют, что если аисту разрушить гнездо, он подожжет дом обидчика, — добавил Лысогор, надеясь, что уж на этот раз лейтенант разговорится.
