Сказывалась противоречивость российского общества конца XIX—начала XX века. Разночинцы-интеллигенты тогда презирали или ненавидели существовавший государственный строй. А большинство их собратьев в погонах явилось оплотом русской государственности. И не, аристократы, а сыновья рядовых, выслужившихся в офицеры, — генералы Алексеев, Корнилов и Деникин первыми начнут организованную вооруженную борьбу против захватчиков-большевиков.
Когда подпоручик Деникин начал службу во 2-й артиллерийской, бригадой командовал очень пожилой генерал Сафонов. Старик был из армейских динозавров, слишком мягкий, не очень сведущий, малодеятельный, чтобы соответствовать своему посту. Но между бригадным и офицерами царила сердечность, они старались не уронить честь артиллеристов и не подвести добряка.
Боевой дух Варшавского округа был заложен командовавшим когда-то им генералом Гурко, прозванным в русско-турецких сражениях «генералом Вперед». К тому же, артиллеристы традиционно отличали свою роль, культово служили врученному оружию. Они, как и офицеры флота, военные инженеры, относились к интеллектуальной элите армии.
Киевское юнкерское училище, выпустив Деникина с несколькими однокашниками в артиллерию, не дало им глубокой подготовки по этому роду войск. На первом году службы подпоручику пришлось много трудиться, чтобы овладеть делом. Ему повезло постепенно входить в него, потому что сразу Деникину поручили не артиллерийскую специальность, а батарейную школу. Но к началу первого лагерного сбора он был уже на высоте, а потом Деникина даже назначили преподавателем бригадной учебной команды, готовившей унтер-офицеров.
В бригаде было на кого равняться. Лучшими батареями и в артиллерийском сборе округа командовали два замечательных, талантливых офицера Гомолицкий и Амосов. Лихих командиров всеобще обожали за мастерство в деле и веселость на офицерских пирушках. Молодежь безотказно находила у них совет и заступничество.
На втором году службы Деникина генерал Сафонов умер. С прибытием его замены жизнь бригады резко повернулась.
Новоиспеченный командир, недавно получивший генеральское звание, был так презрителен, что никому из старших офицеров не подавал руки. Природный грубиян, он словно не замечал вокруг себя ни военных, ни штатских. Быт подчиненных генерала не интересовал, а на батареи он заходил лишь в дни бригадных церемоний. Уже на втором году своего командования бригадный однажды заблудился среди казарменного расположения. Вся часть, собранная в конном строю, ожидала его около часа.
