– Ффлевддур, бедняжка жива, – сказал Тарен. – Может быть, еще не поздно спасти её.
Бард пожал плечами.
– Не уверен. Она очень истощена. Жаль, потому что она чем-то мне симпатична.
– Дайте бедной прыгушке попить, – предложил Гурджи. – Дайте несчастной прыгульке бульки-бульки.
Лягушка в руке Тарена зашевелилась, дернулась, будто в последнем мучительном усилии. Один глаз открылся, широкий рот растянулся, в горле мелко забился пульс, словно она пыталась судорожно глотнуть.
– Пог-га! – прохрипела лягушка.
– Как-то не по-лягушачьи квакает, – изумился Ффлевддур. – Никогда не слышал, чтобы лягушки издавали подобные звуки. Совсем, должно быть, она плоха.
– Иг-ги! – снова прохрипела лягушка. – Ит-те!
Она напрягалась, пытаясь произнести что-то еще, но голос ее угас, и уже ничего, кроме хрипа и тихого поскрипывания, из лягушачьего горла не вырывалось. Но вот лягушка снова широко растянула рот и просипела:
– Агит-те! Игит-те!
– Какая странная лягушка, – продолжал удивляться Ффлевддур.
Тарен тем временем поднес ее к самому уху. Зверюшка уже открыла оба глаза и смотрела на Тарена с невыразимой тоской и страстной мольбой.
– Я знаю, что лягушки говорят «ква-ква», – продолжал рассуждать Ффлевддур. –Иногда слышал от них «куор-рр-куор-рр». Но эта… Если лягушки могут говорить, клянусь, что она пыталась сказать… пога… иги… агите… игите… Помогите! Вот что она силится крикнуть нам!
Тарен жестом попросил барда помолчать. Из глубины лягушачьего горла вылетел ещё один звук, не более чем шелест, шорох, шепот, но такой отчётливый и ясный, что спутать его уже ни с чем было невозможно. Глаза его расширились от изумления. Он повернулся к Ффлевддуру. Едва способный выговорить хоть слово, он держал лягушку на вытянутой руке. Наконец, он выдохнул:
– Это Доли!
Глава седьмая
ДРУЗЬЯ В ОПАСНОСТИ
– Доли! – эхом откликнулся изумленный бард, отшатнувшись. Глаза его выпучились, как у той лягушки. – Этого быть не может! – вскричал он. – Только не Доли из Красивого Народа! Не добрый старый Доли!
Гурджи подбежал с кожаной фляжкой и, услышав слова Ффлевддура, завопил как резаный. Тарен выхватил у него фляжку, откупорил ее и торопливо стал вливать воду в рот лягушке.
– О, страшно! О, ужасно! – стонал Гурджи. – Несчастный Доли! Мой карликовый друг! Он мошкой и мушкой проглочен лягушкой!
Под потоком льющейся воды лягушка стала оживать. Теперь она яростно дрыгала длинными ногами, словно пытаясь вырваться.
