— А как же, сам дома хвалился. Дурной человек Штепан, ваша милость. Нехорошо было обручать с ним малого ребенка. Слава богу, что все расстроилось.
— А что, свидетельница, очень злился ваш брат, когда Гордубал его выгнал?
Мария крестится.
— Ах, господи, ходил как черт, не ел, не пил, даже курить бросил…
Свидетельницу отпускают, она с плачем оборачивается в дверях.
— Ах, ваша милость, до чего мне жалко Штепана! Дозволите оставить ему малость денег на пропитание?
— Нет, нет, матушка, не нужны ему деньги. Ступайте себе с богом.
Суд вызывает свидетеля Яноша.
— Будете давать показания?
— Как господа прикажут.
— Правда ли, что Штепан предлагал вам убить Гордубала?
Свидетель смущенно хлопает глазами.
— Верно, говорил мне Штепан о чем-то. Дескать, ты бедняк, Янош, а мог бы разжиться деньгой.
— Как разжиться?
— Почем я знаю, ваша милость? Глупые были речи.
— Он предлагал вам убить Гордубала?
— Кажись, что нет, ваша милость. Давно дело было, разве все упомнишь! Речь о деньгах шла. Штепан всегда о деньгах. Зачем мне помнить всякие глупости? «Ты, говорит, дурень». А хоть бы и дурень. За дурость людей не тащат на виселицу.
— А вы не пьяны, свидетель?
— Чарочку, ваша милость, выпил для храбрости. Боязно говорить с начальством.
Судебное заседание переносится на следующий день.
Штепан старается встретиться глазами с Поланой, но вдова Гордубала, точно вырезанное из кости изваяние, не смотрит на Штепана, идет, костлявая, некрасивая, неловкая. На Штепана никто даже и не глядит — только на нее. Что Штепан? Черномазый парень. Велика важность — мужчина убил мужчину. А вот когда мужа убивает собственная жена, — господи боже ты мой! Что за жизнь, если даже жене верить нельзя? Дома в собственной постели и то не спокоен человек, — зарежут, как скотину на бойне.
Вдова Гордубала проходит словно между стен ненависти, которые смыкаются за нею, как волны.
— Эх, нужно было бы Гордубалу пришибить ее топором, как волка, что попался в капкан! Повесить ее! — волнуются бабы. — Нет на свете справедливости, если не повесят Полану!
— А ну вас, бабы! — ворчат мужики. — Вашего брата не вешают. Засадят ее в тюрьму до самой смерти.
Если бы судили женщины, они бы повесили эту дрянь.
— Я сама бы накинула ей петлю на шею.
— Оставь, Марика, не бабье это дело. А вот Штепку, как пить дать, повесят.
— Вот видишь, Штепку повесят, а ведь он убил чужого человека. Нет, если Полану не повесят, все жены начнут мужей убивать. Причины всегда найдутся — в семейной-то жизни! Нет, нет, надобно ее повесить!
