На Штепане широкие холщовые штаны и синий фартук. Сразу видать — из степи. И черномазый, как цыган. Гикнет на коней — упряжка летит с грохотом, со звоном. Юрай ухватился за телегу, а Штепан стоит, сдвинув шапку на затылок и высоко подняв вожжи, размахивает бичом над лошадиными спинами. Ну, ну, полегче, нам ведь не к спеху!
— Слушай, — недовольно ворчит Юрай, — зачем ты так сильно натягиваешь вожжи? Смотри, как они дергают мордой. Больно ведь им!
Штепан оборачивается, ухмыляясь.
— Так нужно, хозяин. Чтобы повыше держали голову.
— Зачем? — возражает Гордубал. — Пусть держат, как привыкли.
— За это хорошо платят, хозяин, — объясняет Штепан. — Всякий покупщик первым делом смотрит, как конь голову держит. Вы гляньте-ка, сударь, гляньте — как они славно бегут: одними задними ногами, а передними только перебирают. Н-но!
— Да не гони ты их так! — просит Гордубал.
— Пусть учатся бегать, — равнодушно возражает Штепан. — Какой прок, хозяин, от смирного коня?..
А как возит Штепан Полану? — думает Гордубал. Наверно, вся деревня оборачивается: вон едет Гордубалова жена. Ну, прямо помещица! Гордая, руки сложила на груди. А чего не быть ей гордой? Слава богу, Полана не как все женщины. Крепкая и прямая, что сосна. Дом построила, словно барская усадьба, семь тысяч взяла за пару коней, значит, можно держать голову высоко. Это, братцы, всегда на пользу!
— Вот она, степь, — показывает кнутом Штепан. — До тех акаций вся земля хозяйкина.
Весь разбитый, Гордубал слезает с телеги. Растряс-таки меня, дьявол! Так вот она, степь? Вправду, трава по пояс, да сухая, жесткая. Нет уж, — брось ты басни рассказывать! — где тут свеклу посадишь? Степь, она степь и есть.
Манья чешет в затылке.
— Прикупить бы, хозяин, еще вон тот кусок, и можно хоть три десятка коней пасти.
— Ну, — возражает Гордубал, — трава-то совсем сухая, ни жиринки в ней.
— А на что он, жир? — ухмыляется Штепан. — Конь, хозяин, должен быть поджарый. На убой его откармливать, что ли?
Гордубал не отвечает. Подходит к лошадям, гладит их по мордам.
— Ну, ну, малыш, ты молодец, не бойся… Что прядешь ушами? Экий ты умница! Ну, чего хочешь, почему бьешь копытом?
Штепан распрягает лошадей, выпрямляется и говорит резко:
— С конями разговаривать нельзя, хозяин. Испортятся.
Гордубал быстро оборачивается. Дерзость такая — да хозяину? Нет, верно, он просто так. Не хочет, чтобы лошади ко мне привыкали. Да я не буду в твои дела путаться, бес ты эдакий. Ну-ну, не злись!
