Кончились уроки. Туся торопливо собирала книжки, с беспокойством поглядывая на дверь.
— Ребята, не расходитесь, ребята! Сейчас будет сбор!
Вавка хитро подмигнула Ире: не плохо бы смыться! Девочки понимающе переглянулись и незаметно, бочком, стали продвигаться к двери. Туся всполошилась:
— Девочки, девочки! Вы куда? Вава? Ира?
У Вавы лицо мгновенно стало невинным:
— А я что? Я ничего… — и повернулась к Ире, — останемся уж, ладно?
Но у председателя Совета отряда нет спокойной жизни. Туся металась по классу:
— Ляля, ты уходишь?
Ляля Антипина громко щелкнула замком портфеля, деловито поправила очки и невозмутимо направилась к двери. Долговязый Павлов, стоявший у двери, не глядя на Лялю, вытянул свою длинную ногу. Ляля поспешно и высоко перешагнула, не разглядев, что Павлов уже убрал ногу. Ребята дружно засмеялись.
Туся торопилась начать сбор, пока не разбежались и остальные.
— Ребята, вот список тех, кто имел за неделю двойки. Давайте обсудим.
Вава по старой привычке было насторожилась, но сейчас же полная собственного достоинства вздернула нос. — Прошло то времечко, когда ее обсуждали за двойки на каждом сборе. Пусть попробуют сказать, что она не умеет держать свое слово. Дала слово на Совете дружины — все. Теперь она сама будет обсуждать двоечников.
— Ухова, — прочла Туся из своего списка.
Вава мгновенно преобразилась:
— Ну-ка, Ирочка Ухова, почему, по какой причине у тебя двойка?
— Сиди, — буркнула Ира.
— Сижу, сижу, — тебе стоять.
— Действительно, пусть встанет, — заметила Геня.
— Ира, встань, пожалуйста, — мягко, но настойчиво потребовала Туся.
— А мне и сидеть хорошо.
— Встань, встань! — закричали ребята.
Пришлось встать. Уши у Иры красные, губы сердито надутые.
— Ира, у тебя двойка по физике.
— Никакой у меня двойки нет. Не знаете — не говорите. Я ее давным-давно исправила. А они все: «Двойка, двойка».
— Исправила! На тройку с минусом! — фыркнула Вава. — Извините за беспокойство, садитесь, пожалуйста, уважаемый товарищ Ухова.
Ира уселась, бурча:
— Так, пожалуй, за тройки скоро станут обсуждать! Новости!
Вава сочувственно поглядела на Иру — не умеет человек за себя постоять. Так себе отбрехалась. Разве она. Вавка, так отбивалась, когда ее обсуждали? Слова никому не давала сказать, — всех переорет: «Двойки! Какие такие двойки?! Вы что, с ума спятили?! Пристали с ножом к горлу со своими двойками! Разве это справедливые двойки? Ни с того, ни с сего — раз тебе в журнал двойку! Может, скажете, справедливо? Да? Да? Я что, по-вашему, нарочно их схватила? Понимать надо!» И пошло и поехало! А председателем тогда была Генька Власова, ту не так-то легко перекричать, это вам не Тусенька Николаева. Глаза у Геньки станут зеленые, как у кошки, и злющие. Так и сверкает ими, так и сверкает. Нет, а здорово тогда было. Вава даже вздохнула с сожалением. Вот это жизнь! Только и разговоров на каждом сборе, что о Вавке Блинковой. Все собирались ее перевоспитывать. А что они могли сделать, даже Генька? Ничего! Ровным счетом. Пока она сама не захотела и не перевоспиталась.
