И чувство освобождения, которое Ник мимолетно ощутил, словно сбросив с души непомерный груз, это чувство дало слабину.
Сразу стала видна и грязь на дороге, и такси не ловилось, и за каждым освещенным окном Нику мерещилась всякая гадость.
Он добрался до гостиницы и сразу перезвонил портье:
— Как переоформить авиабилет?
— Я вам сейчас телефон продиктую, но агентство работает только с десяти утра…
Ник записал телефон и. лег спать.
Некоторое время его неприятно покачивало от непривычной дозы алкоголя, но потом поплыли перед глазами образы — то Паша, давящий на рычаги своего загадочного станка, то Таня, безразлично глядящая как бы сквозь него…
«Господи, — подумал Ник. — Ну почему это не сон?»
А это был уже сон.
* * *
Это только так кажется, что больше всего преступлений происходит по ночам. На самом деле каждому преступлению— свое время, а ночь — романтикам.
К дому, где жила Таня, весело подрулила «девятка» цвета «мокрый асфальт», отчего-то считавшегося особенно престижным. Из нее неспеша выгрузились два человека в кожаных куртках и с толстыми золотыми цепочками на бычьих шеях и вошли в подъезд.
Таня никого не ждала. Но последние несколько дней, несмотря на ее просьбы не беспокоиться, к ней часто заходили. То соседки, то подружки, один раз пришли ребята из автопарка, где Сергей работал до того, как устроился на свою последнюю работу. Принесли немного денег. Она отказывалась, но они деньги все равно оставили. Потом еще приходил этот американский друг Сергея.
Но и его она видеть не могла. Все, что напоминало ей Сергея, причиняло нестерпимую боль. Ей как-то хотелось остаться с ним наедине, чтобы никто больше о нем не помнил, чтобы никто не мог ей ничего о нем рассказать, чтобы он полностью
принадлежал ей.
Почти все время, сидя одна в квартире, она методично вспоминала его, каждую черточку, каждый жест, стараясь довести этот образ до полного совершенства. Любое вторжение болезненно отражалось на этой работе.
Телефона у нее не было, поэтому являлись просто так, без предупреждекия. Она покорно открывала дверь и старалась вежливо поговорить, но в квартиру пускала неохотно.
Она как раз готовила чай, когда в дверь очередной раз позвонили. Мельком глянув в окно на сырое туманное утро, Таня подошла к двери, спросила:
— Кто?
И, не дожидаясь ответа, отперла замок, приоткрыв щель на длину цепочки. На площадке стояли два человека с наглыми лицами. Таня обмерла от страха, сразу осознав, кто это и что будет дальше. Она попыталась навалиться на дверь, чтобы вновь захлопнуть ее, но было уже безвозвратно поздно.
