Остап долго молчал. Потом произнес:
— Может, ребята одумаются? Как по-твоему?..
4
Елизавету Максимовну опять разбудили взрывы. Уже два дня, как переехали в общежитие, но она все никак не может привыкнуть к ним. Да и гремят они что-то слишком часто — на заре и поздно вечером.
Сергей Сергеевич тоже подскочил с кровати.
— Поспал бы еще, сыночек, — сказала Елизавета Максимовна. Для нее он до сих пор оставался маленьким Сережей, и ей частенько хотелось, как прежде, подойти, обнять и поцеловать его.
— Сынок, а зачем так часто громыхают там у вас? Разве нельзя, чтобы днем?
— Нельзя, мама, никак нельзя.
Сергей Сергеевич подошел к кровати Иринки. Она сладко спала. Даже взрывы не могли нарушить утренний сон ребенка. Он поправил сползшее одеяло на дочке и залюбовался ею. Вое говорят, что похожа на него. Но нет, не совсем. Слишком нежные черты. Разве что глаза... У Клавы были голубые, а у дочки такие, как у него, — черные.
Мать наскоро приготовила деруны — любимую еду сына. К ним он привык с детства. Дерунами мама называет картофельные оладьи. Правда, готовит их по-особенному: сырой картофель натирает на терке, выжимает, затем добавляет немного муки — и сразу же на сковородку. Вкусно получается, особенно если жарить на сливочном масле! На подсолнечном тоже хорошо. Есть их можно без хлеба.
Иногда Сергей Сергеевич просит испечь ему пирогов с сыром. Таких, какие когда-то мама на всю семью готовила.
— Что за человек работает в вашем буфете? — спросила мать.
— Максим Капля. А что?
— Кажется мне, видела я его где-то? Но никак не припомню где. Не нравится он мне. Всегда подвыпивший. Невежливый, грязный. Зачем такого держите? Почему бы женщину в буфет не назначить?
— Что это он дался вам, мама?
— Ну, не надо о нем, так не надо. Только нехороший он человек, глаза все время бегают... Слышала я, что ты зря человека не обидишь, но пьяницам и бездельникам спуска не даешь... Молодец!.. А вчера какая-то женщина рассказывала в буфете, как хулиганы насмеялись над тобой — в фуражку каши положили. Неужто правда?
— Правда, мама. К сожалению, правда.
— Зачем же хулиганов держишь у себя? Гони их, сынок!
— Троих выгнал... Других воспитывать нужно... Гнать — проще всего...
— Как ты их воспитаешь, если они способны на такое... Кашу и в фуражку. И вообще ты с ними поосторожней... Да не торопись ты, хоть чай допей. Успеешь на свой комбинат. Твой отец тоже здесь работал. Но был поспокойнее тебя...
5
Все окна в кабинете директора были широко распахнуты. Приятная утренняя прохлада заполняла комнату. Пахло дождем, что прошел с вечера. Четверо дружков стояли молча. Немного впереди других с независимым, вызывающим видом — Лисяк. Чуб над самым глазом опустился, на губах ехидная улыбка. За ним Роман Сажа — жилистый, краснощекий.
