Муэтдин чувствовал, что дни его сочтены. В отчаянии он предпринимает ряд дерзких нападений на наши части, а 3 июля врывается в город Ош. Во время этого налета им была разгромлена больница. Медицинский персонал и больные были зверски убиты, окрестности Оша и примыкающие к городу кишлаки разграблены, а жители перебиты. Это была уже агония издыхающего зверя.
Прижатый частями Красной Армии к горным перевалам, Муэтдин пытался найти выход. Он мог уйти через перевалы в Алайскую долину. Но он знал, что встретится там с холодом и голодом. Его отряды не вынесли бы суровой алайской зимы и неминуемо погибли. Однако был и другой вариант: спрятать самое лучшее оружие и пулеметы и сдаться частям Красной Армии. Когда же наступит удобный момент, снова начать вооруженную борьбу с Советской властью. Муэтдин остановился на этом варианте. 6 июля 1922 года он сдался советским отрядам в горной части восточной Ферганы.
Претворить свой план в жизнь Муэтдину не удалось. Сами джигиты помогли советским отрядам отыскать спрятанное оружие. Муэтдин понял, что его игра проиграна. Он решил бежать, уничтожив перед побегом военкома штаба войск Ферганской области Болотникова и начальника штаба Киргизской обороны Камчибекова. Но и этот замысел Муэтдина своевременно удалось раскрыть, и он вместе со воем своим штабом был арестован.
В августе 1922 года мне было предложено принять дело о Муэтдине к своему производству и, закончив его в недельный срок, провести показательный процесс в городе Ташкенте. В полученных мной трех тетрадях были только оперативные сводки о боевых действиях против муэтдиновских отрядов. Ни личность Муэтдина, ни его политическое значение, как это ни странно, не нашли отражения в материалах дознания. Во исполнение приказа мной было дано распоряжение председателю 2-го отдела военного трибунала в Фергане Румянцеву: в порядке боевого приказа опросить население наиболее пострадавших районов Ферганы и принять меры к проведению процесса в самом центре муэтдиновских операций. В Огаский район я командировал старшего следователя военного трибунала Туркестанского фронта Кириллова с предложением закончить следствие в наикратчайший срок.
Пришлось приложить немало усилий, чтобы доказать, что проводить процесс в Ташкенте политически нецелесообразно. Со мной вполне согласился член РВС фронта П. И. Баранов, при активной поддержке которого удалось убедить тогдашнее Туркестанское правительство в необходимости слушать дело или в Андижане, или в городе Ош. Остановились на Оше. Следствие было закончено лишь в конце августа.
