Остановка.
К одному из средних полков подъезжает атаман, приказывает спешиться, снять все оружие, отойти от оружия на 600 шагов. Все недоумевают, но исполняют приказ без промедления.
Личный конвой атамана — между безоружным полком и оружием. Атаман медленно подъезжает к полку.
— Славные бойцы, — говорил он, — два с половиной года мы с вами дрались против большевиков... Теперь мы уходим... вот в эти неприступные горы и будем жить в них до тех пор, пока вновь не настанет время действовать... Слабым духом и здоровьем там не место. Кто хочет оставаться у большевиков, оставайтесь. Не бойтесь. Будете ждать нашего прихода. От нас же, кто пойдет с нами, возврата не будет. Думайте и решайте теперь же!
Грустные стоят люди: оставлять атамана стыдно, бросать Родину страшно.
Разбились по кучкам. Советуются. Постепенно образовались две группы. Меньшая говорит:
— Мы от тебя, атаман, никуда не уйдем!
Другая, большая, говорит:
— Не суди нас, атаман, мы уйдем от тебя. Но мы клянемся тебе, что не встанем в ряды врагов твоих.
Плачут. Целуют стремя атамана...
Оружие уходящих уложено на брички. Последнее прощание, и полк двумя толпами уходит в разные стороны — на восток и на запад».
Судьбу обезоруженных Анненков не прослеживает.
Это делает другой человек: следователь по особо важным делам.
«Изъявившие желание вернуться в Советскую Россию, — говорится в обвинительном заключении, — были раздеты, потом одеты в лохмотья и в момент, когда проходили ущелья, пущены под пулеметный огонь оренбургского полка».
В суде тезис обвинительного заключения о расстреле Анненковым своих вчерашних сподвижников исследовался с большой глубиной и всесторонностью. Но в числе других обвинений стояла еще одна «массовая экзекуция» с участием того же оренбургского полка — расстрел поднявшей восстание ярушинской бригады. Многое было похожим, и потому постепенно сложилось впечатление, будто это не две, а одна расправа, расправа над ярушинцами.
Осудили Анненкова за одну, за расстрел ярушинской бригады. Доследование же дела по второму пункту, по-видимому, представилось нецелесообразным, между тем как и вторая расправа была действительным фактом, установленным, правда, уже после приговора.
Вот бесстрастный документ, изобличающий Анненкова в этом маниакальном изуверстве.
«1927 г., августа, 5 дня. Мы, нижеподписавшиеся: консул СССР в Чугучаке Гавро, начальник погранзаставы Джербулак Зайцев, секретарь ячейки Фурманова, шофер Пономарев — составили настоящий акт в нижеследующем: сего числа мы прибыли на автомобиле в район озера Ала-Куль и, не доезжая до самого озера трех приблизительно верст, в местности Ак-Тума, нашли пять могил, четыре из которых с надмогильными холмами, а одна из могил открыта и наполнена человеческими костями и черепами... В местности Ак-Тума была приготовлена особая часть из Алаш-орды, которая и изрубила расформированных (Анненковым, —
