бронзового цвета, небрежно повязанный под безукоризненным воротничком. У Стэнарда не было ни перстня, ни колец, однако концы аскота были скреплены булавкой, увенчанной крупной черной жемчужиной, а когда он сунул руку в карман брюк, то извлеченный оттуда носовой платок оказался очень красивым. Клайд также заметил черную шелковую ленточку чехольчика для часов, украшенного крупным драгоценным камнем в золотой оправе. Собеседник Дейнджерфилда был почти лыс, и казалось, что кожа на его куполообразной голове натянута до предела. Крайне худой, почти изнуренный, этот человек походил на ученого, который большую часть времени проводит в помещении. Лишь его глубокие голубые глаза светились огромной жизненной энергией.
— Согласен, — говорил Дейнджерфилд своему приятелю. — Никакой выгоды нельзя извлечь на Метайре. Да и вообще пока там крутится не так уж много денег. Сами понимаете, пяти лет не прошло, как кончилась война. А вот на этом жеребчике из Саратоги я мог бы взять большой куш, после того как его должным образом натаскали на зимних скачках в Новом Орлеане… А! Кузен Клайд! А я все думаю, где вы так задержались! Да чего там, собственно, думать… Картерет, позвольте вам представить мистера Клайда Бачелора из Синди Лу, плантации Луизианы. Он совсем недавно женился на моей кузине Люси Пейдж из Сорренто… Ну, вы знаете, это дочь Софи. И, естественно, мистер Бачелор попадает прямо в наши ряды… Кузен Клайд, это мой друг — судья Картерет Пейн-Франкфорт. Когда я говорю «друг», это не просто пустые слова или там оборот речи… И вы в этом скоро сами убедитесь, присоединившись к нам выпить его кукурузного виски! Мой друг захватил с собой порядочные запасы его. Во всяком случае, вполне достаточные для нас и наших друзей на время путешествия. И так он делает всякий раз, когда мы куда-нибудь отправляемся. А кроме того, он отбирает для меня пару бочек с каждого ежегодного перегона. И так уже десять лет. Когда же я их опустошаю, то отсылаю порожние бочки ему, он их наполняет вновь и вновь посылает в Сапфировые холмы. И опять, и опять… Тем же занимались и наши отцы. Некоторым бочкам уже по пятьдесят лет. Первые были изготовлены из доброго кентуккского белого дуба. Эй, Билли, джулеп[23] для мистера Бачелора! Убежден, что такого вы ни разу не пробовали прежде!
— Слушаюсь, сэр! — отозвался Билли. — Значит, Особый Исключительный для мистера Бачелора. Слушаюсь, сэр!
Клайд улыбнулся и протянул руку судье.
