Клайд проходил по Франклин-стрит, как вдруг услыхал из-за стены сада всхлипывания, а затем — нежные слова утешения:
— Не плачь, миленький. Ну, поешь чего-нибудь завтра.
— Ты мне говорила это еще вчера!
— Знаю, и ведь сегодня ты ел, не так ли? Немного, правда, но все-таки поел. А завтра будет еще больше еды, я точно знаю.
— Но я хочу есть сейчас!
— Если ты, как хороший мальчик, сейчас пойдешь спать, то забудешь о голоде. А я почитаю тебе «Шестилетие Сьюзи», пока ты не уснешь.
— Это девчачья книжка! И еще — это книжка янки! Так сказал папа. И я не хочу, чтобы ты мне ее читала!
— Мне очень жаль, миленький. Тогда я почитаю тебе «Дика и его кота».
— Но я го-о-о-олоден!
Клайд не вытерпел. Он подошел к воротам сада и бесцеремонно постучал в них.
Хныканье тут же прекратилось, за ним послышались легкие быстрые шаги, сопровождаемые слабым звуком чьих-то совсем маленьких ножек, потом раздался скрежет отодвигаемой задвижки и поворачиваемого ключа. Ворота открылись, и взору Клайда предстала светловолосая девушка на фоне клумбы с ярко цветущей глицинией. Рядом с нею стоял бледный мальчуган с капризным выражением лица, дергающий ее за розовато-лиловую муслиновую юбку.
Сочувствие к ребенку пропало у Клайда так же быстро, как и возникло, ибо мальчишка относился к тому сорту детей, которые хнычут при любой возможности и независимо от того, голодны они или нет. А вот к девушке он испытал совершенно другое чувство. Все в ней оказалось таким же красивым, как и ее голос: светлые волосы, серые глаза, чистая, гладкая кожа, выражение лица, манера вести себя. К тому же эта хрупкая красота никоим образом не означала отсутствия твердости духа. Как показалось Клайду, эта девушка ни за что не заплачет, если будет голодна; видно, она из тех, кто трудности встречает лицом к лицу, сдержанно улыбаясь при этом.
— Добрый вечер, — поздоровалась она, ничем не показывая, что удивлена появлением возле ее дома незнакомого мужчины.
— Добрый вечер, — механически отозвался Клайд.
И тут он почувствовал, что ему совершенно нечего сказать ей. Девушка же без всякого раздражения или нетерпения стояла в ожидании, когда он что-нибудь произнесет. Однако противный мальчишка снова потянул ее за юбку и захныкал:
— Чего надо этому человеку? Зачем он сюда пришел?
— Помолчи, Бушрод. Сейчас джентльмен нам все расскажет, — мягко проговорила девушка, приглаживая взъерошенные волосы мальчишки.
— А он янки?
— Ну конечно же, нет, миленький! Все янки носят форму,
