— Таким был основной источник доходов Моллоя? Я имею в виду торговлю советами по поводу инвестиций в недвижимость?
— Я бы не сказал. Он занимался маклерством и небольшими финансовыми операциями. Не помню, чтобы он когда-нибудь говорил подробно о своих делах. Он не был болтуном.
Вульф склонил голову набок.
— Взываю к вашей помощи, мистер Диган. Что называется, услуга за услугу. Мне необходимо знать откуда деньги? Очевидно, за все время вашего общения с мистером Моллоем, как делового, так и личного, он мог сказать либо сделать что-то такое, что может навести на мысль о его деятельности, в результате которой он стал обладателем трехсот с лишним тысяч долларов. Естественно, намеки на это были, и если тогда они вам абсолютно ни о чем не говорили, то теперь могут о многом напомнить. Если вы, конечно, захотите. Я попрошу вас сделать усилие, мистер Диган. Если, как вы выразились, вы желаете мне успеха в моих попытках помочь миссис Моллой, то в таком случае это делает мою просьбу вполне оправданной. Согласны со мной?
— Согласен. — Диган взглянул на свои часы и встал. — Я опаздываю на встречу. Я обязательно подумаю и дам вам знать, если что-нибудь вспомню. — Он повернулся к Вульфу спиной, потом вдруг оказался к нему лицом. — Я знаком кое с кем из тех, кто имел дело с Моллоем. Хотите, чтобы я поспрашивал у них?
— Хочу. Был бы вам признателен.
— Думаю, вам следует расспросить миссис Моллой.
Вульф сказал, что он так и поступит, и Диган ушел. Проводив его, я вернулся в кабинет и остановился на пороге, потому что Паркер уже был на ногах, тоже собираясь отчалить. Он просил меня не беспокоиться, но я люблю присутствовать самолично при том, когда врата вульфовского замка распахиваются во внешний мир — я снял с вешалки пальто и помог Паркеру одеться.
Вернувшись в кабинет, я застал Вульфа в движении. Он встал со своего кресла, чтобы взять пепельницу, которой пользовался Диган, и направился в сортир, чтобы выкинуть пепел. Когда он появился, я спросил:
— Ничего от Фреда и Орри?
Он поставил пепельницу на место, сел, позвонил, чтобы принесли пива, два сейчас и одно попозже, и прорычал:
— Нет!
Если уж гиппопотам разозлится, так не на шутку. Жаль, что я не принес ему пачку денег поиграться. О чем я ему и сказал.
В какой мере Вульфу нравится показывать свои орхидеи, зависит от того, кому он их показывает. Болтунов он еще кое-как терпит, даже хвастунов выносит. Терпеть не может тех, кто притворяется, будто может отличить P.stuartiana от P.schilleriana, а на самом деле оказывается профаном. К тому же для всех, за исключением Фрица, меня и, разумеется, Теодора, который живет в обществе этих самых орхидей, существует железное правило: в оранжерею можно подниматься с единственной целью — благоговейно взглянуть на орхидеи.
