— Дурак!
— Сам дурак. Во-вторых, передышка в один день ничего тебе не даст. Когда они убедятся, что там, где я сказал, тебя нет, они вернутся, прочешут канал на скутере и завтра же тебя поймают.
— Что же ты предлагаешь?
— Не знаю, но твой план не годится.
Несколько минут оба молчали, потом Джим спросил:
— Какой у них скутер?
— Обычный грузовой, Хадсон-600, по-моему. А что?
— Смогут они развернуться здесь?
Фрэнк посмотрел на поперечный канал с высокого берега: уровень воды в нем был таким низким, что ширина льда не достигала и двадцати футов.
— Не смогут, — ответил он.
— Значит, не будут обыскивать приток на скутере — по крайней мере, на этом.
— Без тебя ясно, — перебил Фрэнк. — Ты хочешь выйти на восточный Стримон и по нему добираться домой. Но откуда ты знаешь, выводит к нему эта канава или нет? Ты так хорошо помнишь карту?
— Нет, не помню. Но вероятность большая. А если нет, мы часть пути пробежим, а остальную часть пройдем пешком, вот и все.
— Когда мы выйдем на восточный рукав, нам все равно останется миль пятьсот до Харакса. На этом рукаве хотя бы станции есть, просто мы вчера одну пропустили.
— На восточном рукаве так же могут быть станции, как и на западном, — возразил Джим. — Весной работы по Проекту начнутся и здесь и там. Я знаю, отец без конца говорит об этом. А по этому рукаву дальше идти просто нельзя, нас здесь ищут. Так чего зря языком молоть? Вопрос только в том, сможешь ты бежать на коньках или нет? Если нет, я все-таки за то, чтобы ты сдался.
— Смогу, — мрачно сказал Фрэнк и встал. — Идем.
Они смело вышли на каменную кромку канала и убедились, что их преследователи все еще обыскивают окрестности того места, где оборвался след. Пройдя три или четыре мили на восток, они обнаружили спуск на лед.
— Попытаем счастья? — спросил Джим.
— Конечно. Даже если они пошлют вдогонку человека на коньках, не думаю, чтобы он добрался до этого места — следов-то нет. Я устал идти пешком.
Они сошли вниз, надели коньки и покатили вперед. Ходьба излечила почти все последствия сна в неудобном положении, хорошо было снова оказаться на льду. Джим подстраивался под Фрэнка, а тот, несмотря на болезнь, бежал ровно, оставляя позади милю за милей.
Они проехали около сорока миль, и берега стали гораздо ниже. У Джима при виде этого екнуло сердце: должно быть, канал не доведет их до восточного рукава, это всего лишь сток, ведущий к какой-то впадине в пустыне. Свои подозрения он оставил при себе, но еще через час щадить друга больше не было смысла, истина стала очевидной. Берега стали такими низкими, что можно было видеть, что наверху, а лед впереди больше не сливался с голубым небом, а обрывался невдалеке.
