— Значит, плохо спалил. Может, в ней полно яиц осталось. А для кого бусы?
— Не твое дело. А яички я сразу выжег. За кого ты меня принимаешь? За туриста?
— Да как тебе сказать. Ты же знаешь, эти твари подыхают только на закате.
— Не говори глупостей, Джим, — сказал доктор. — Теперь, Фрэнсис, я тебе сделаю укол антитоксина. Толку от него никакого, зато твоя мама успокоится.
Завтра палец у тебя вздуется, как обожравшийся щенок, принесешь его сюда, и я его вскрою.
— Палец придется отрезать? — спросил мальчик.
— Нет. Просто какое-то время будешь чесаться левой рукой. А тебя, Джим, что сюда привело? Живот заболел?
— Нет, доктор, я из-за Виллиса.
— Из-за Виллиса? Вид у него как будто бодрый.
Доктор посмотрел вниз, на Виллиса, который смотрел, как Фрэнсису перевязывают палец: он высунул еще три отростка — глазных. Отростки торчали, как большие пальцы рук, образуя равнобедренный треугольник, и на каждом углу сидел глаз, до того похожий на человеческий, что становилось не по себе. Виллис медленно развернулся на трех ножках, чтобы как следует обозреть доктора.
— Налей-ка мне чашку явы, Джим, — распорядился доктор, нагибаясь и складывая руки ковшиком. — Ну-ка, Виллис, оп-ля!
Виллис подпрыгнул и влетел прямо в руки доктору, убрав при этом все свои выступы. Доктор положил его на смотровой стол. Виллис снова выставил ножки и глазки, и они принялись разглядывать друг друга.
Доктор видел перед собой мячик, покрытый густой короткой шерстью, как стриженая овца, и не имеющий никаких отличительных черт, кроме ножных и глазных отростков. Виллис видел перед собой пожилого землянина с длинными курчавыми седовато-белыми волосами, одетого в белоснежную рубашку и шорты. Виллису очень нравилось смотреть на него.
— Как ты себя чувствуешь, Виллис? — спросил доктор. — Хорошо? Или плохо?
На самой макушке Виллиса между глаз появилась ямочка, а в ней прорезалась дырочка.
— Виллис хорошо! — сказал он. Голос у него был точь-в-точь как у Джима.
— Хорошо, говоришь? — переспросил доктор. — Джим, помой чашки и на этот раз простерилизуй. Мы ведь не хотим подцепить какую-нибудь заразу, верно?
— О'кей, док, — согласился Джим и спросил у Фрэнсиса: — Ты будешь кофе?
— Конечно. Слабый, и побольше молока.
Джим нырнул в лабораторную раковину и выудил оттуда еще одну чашку. В раковине было полно грязной посуды. Рядом на бунзеновской горелке потихоньку кипел большой кофейник. Джим тщательно вымыл три чашки, пропустил их через стерилизатор и налил всем кофе.
