Парень расслабился, прислонившись спиной к стене, и размеренно дышал. Если ты ничего не в силах изменить, лучше положиться на судьбу. Может быть, когда девушка задремлет, им на помощь придет сонджу — местный домовой. В конце концов, Книжный Крыс обещал ему открыть дверь. Внучки демон явно избегал, то ли из уважения к хозяину дома, то ли следуя прямому приказу. Он ни разу не появился с тех пор, как бандиты покинули дом.
«Спи, спи, спи», — сосредоточенно и внятно думал Пак Мин Джун.
Пусть она наконец-то заснет. Мин Джун был готов даже предложить ей свое плечо. Пусть она опустит голову, закроет свои огромные, как блюдца, глаза и спит. Даже с храпом парень готов был смириться, если это нужно было для дела. Только пусть упокоится, пусть перестанет метаться, задевая его разными частями тела.
Проблема даже не в том, что он мужчина, а она — нет. Нормальный человек не может долго терпеть бесцеремонного вторжения в зону своего комфорта.
— Вы слышите? В доме кто-то есть!
Парень прислушался. Звук был странным, будто огромная лягушка шлепала перепончатыми лапами.
— Это соседский кот! — возбужденно продолжала девушка. — Дед его гоняет постоянно, а он все равно умудряется как-то через окно забираться. Мы спасены!
— То есть, вы хотите сказать, кот надрессирован открывать потайные двери? — Сарказм фразы потерялся еще до того, как она была произнесена.
Пак Мин Джун приник к щели, уже не обращая внимания на близость чужого тела.
В кабинет величественно входил Книжный Крыс, помахивая из стороны в сторону длинным кожистым хвостом.
— Правда красавец? — прошептала девушка. — Порода называется «британский голубой». Марта Олеговна в нем души не чает.
Парень хмыкнул — демон умело отводил глаза тем, кому не хотел показываться.
Лоснящееся рыльце Крыса повернулось в сторону книжного шкафа, потом — к двери, пасть раскрылась:
— Мя-а-аф!
От возгласа задребезжали оконные стекла.
— Мяфф, говорю, дура безмозглая! Сюда иди! — прозвучало уже гораздо тише. — Булками шевели, а то самое интересное пропустишь!
Пак Мин Джун слышал одновременно будто две звуковые дорожки. На «дуру» и «сюда иди» наложилось протяжное кошачье мяуканье.
Ступеньки скрипнули под тяжелыми шагами, и в комнате появилась классическая местная аджума[2] в легкомысленном шелковом халате с розами и драконами.
— Барсик! Кис-кис-кис…
— Марта Олеговна! — пискнула девушка. — Родненькая, это я — Вера! Спасите нас! Мы здесь!
Женщина вздрогнула всем телом, закрутила головой, всплеснула руками:
