— Доктор, а если я всё же захочу спать? — с ужасом спросил Алан, вопрошающе посмотрев на Грэма.
— Тогда немедленно звони мне, — ответил доктор и положил свою руку на плечо молодого Филипса…
Когда Алан вновь оказался дома, Шарлотта не могла налюбоваться сыном и слёзно благодарила доктора Грэма за то, что тот вернул её сына к нормальной жизни. Алан снова стал активным, перестал быть раздражительным и со смехом вспоминал тот случай со злополучной гранатой. У него появились какие — то дела в солдатском комитете, и он стал часто отлучаться на заседания в Сенате, где, как рассказывал, встречался со своими старыми товарищами по службе. Он стал обычным молодым парнем, который, отработав свой первый армейский пятилетний контракт, делал карьеру в стенах Сената.
Шарлотту распирала гордость за сына, когда тот после свержения Тиберия Предателя стал одним из трех членов Триумвирата, а затем, после коронации на престол Мартина Вуда, занял должность главы Спектрата — это была величайшая честь для их семьи! «Главная опора Императора!» — хвасталась Шарлотта своим завистливым подругам.
Однако она даже не догадывалась о том, что происходило, когда наступала ночь. Алан закрывал на ключ свою дверь и задергивал занавески. Затем он садился на стул и тихо, не двигаясь, ждал наступления рассвета. Он не спал… Алан не спал с тех пор, когда ему сделали операцию в лаборатории доктора Грэма.
Однажды племянница Шарлотты София как — то обмолвилась, что люди называют Алана, занимающего пост главы Спектрата, «Мясником» — за его методы. Тогда Шарлотта не придала этому значения, кузина всегда любила преувеличивать. Но когда муж бросил на стол электронную газету с огромным заголовком «Филипс по прозвищу «Мясник» просит Сенат окончательно развязать ему руки», она все — таки решилась поговорить об этом во время вечернего ужина.
Алан жадно ел мясной бифштекс и рассказывал, как он и полковник Орокин дебатировали в Сенате.
— …на что Орокин мне возразил какой-то либеральной идеей о «гражданских свободах». Какой абсурд. И это говорит мой друг, который сражался со мной в одном строю. Я разочарован Уэйном, не ожидал от него подобного, — закончил Алан, задумчиво уставившись на бифштекс.
Шарлотта, взглядом получившая от мужа разрешение, спросила:
— Алан?
Алан не отреагировал на обращение, уставившись немигающим взором на бифштекс с кровью. Шарлотта ещё раз взглянула на мужа и более громким голосом повторила:
— Алан?
Шарлотта уже, было, хотела встать, как сын внезапно поднял глаза на неё и произнес:
